Кашкин стоял посреди комнаты в скафандре, который он так и не успел снять.
— Надо послушать запись их разговоров, — сообразил он наконец. — Самых последних.
“Неплохая идея”, — отразилось на лице Гордона. Разыскав счетчик времени, он стал крутить диски.
— Ставлю на 13.17.
Машина весело заговорила голосом Горышева:
“— Ну я пошел встречать этих чертей. А тебе ни пуха ни пера!
— Пошел ко всем чертям! — Дубровский произнес традиционную фразу почти без всякого выражения.
— Советую отладить юмор!
— Хватит”, — ворчливый голос человека, занятого работой.
Звук закрывающейся двери.
— Так, — вмешался Кашкин. — Черти — мы. Горышев пошел нас встречать. А что делал Дубровский?
— Тсс… — Гордон предостерегающе поднял руку.
Шорохи. Вздох. Тонкий пронзительный свист. Стук упавшего предмета. Быстрые шаги. Чмоканье двери.
— Теперь пойдет пауза до нашего прихода.
— Есть запись наружной обстановки? — спросил Гордой протоколиста.
— Второй канал неисправен.
Гордон пощелкал тумблером “Второй канал”.
— Действительно. Итак, подведем итоги. Что можно считать установленным? Горышев пошел нас встречать. Дубровский чинил неисправный наружный канал, чтобы сдать станцию в порядке. Горышев о чем-то не подозревал. Дубровский побежал предупредить его об этом, а может быть, и нас. Неизвестное “что-то” предположительно связано с загадочным свистом.
— Логично. Если только… если только все это не розыгрыш! Давай обыщем как следует помещения станции. Может быть, мальчики сидят где-нибудь в стенном шкафу. И посмеиваются над нами.
— Проверим на всякий случай.