Квартеронка

После первого же глотка я почувствовал его действие. Пульс стал ровнее, лихорадка улеглась, кровь спокойнее потекла по жилам, а сердце будто погрузилось в струи Леты ⁽¹⁸⁾. Облегчение наступило почти мгновенно, и я не понимал, как раньше до этого не додумался. На душе у меня, правда, все еще было скверно, по теперь я знал, что нашел безотказное средство утешения. Пусть действие его будет временным, но я был рад и этому. И, припав к соломинке, я стал жадно, большими глотками втягивать в себя божественный напиток и втягивал его до тех пор, пока звон потревоженных соломинкой кусочков льда о дно бокала не оповестил меня о том, что джулеп иссяк.

— Еще один, пожалуйста!

— Вам понравилось?

— Чрезвычайно!

— Я же вам говорил. Смею вас уверить, сударь, что на нашей посудине вам смешают мятный джулеп не хуже, если не лучше того, что подают в Сент-Чарльзе или на Веранде.

— Великолепная штука!

— Могу вам предложить кобблер с хересом — тоже язык проглотите.

— Не сомневаюсь, но я не люблю хереса, предпочитаю вот это.

— Вы правы. Я лично — тоже. А ананас — это новинка, и я нахожу — новинка удачная.

— И я нахожу.

— Возьмите другую соломинку.

— Спасибо.

Бармен был на редкость любезен. Я полагал, что любезность эта вызвана моими похвалами его джулепу. Но, как я установил потом, дело было не в этом. В Луизиане люди не так-то податливы на дешевую лесть. Я был обязан его хорошему мнению о моей особе совершенно иной причине — тому, что я так ловко осадил назойливого пассажира! Возможно также, что ему стало известно, как я проучил подлеца Ларкина. Весть о подобного рода «подвигах» очень быстро распространяется на Миссисипи, где такие качества, как сила и мужество, ценятся превыше всего. Посему в глазах бармена я был лицом, которое можно удостоить внимания, и за дружеской беседой с ним я проглотил второй джулеп, а затем попросил и третий.

Аврора была на время забыта, а если образ ее вдруг всплывал в моем воображении, то не вызывал уже прежней горечи. Иногда я снова видел сцену прощания, но поднимавшаяся в душе боль икстепенно притуплялась, была не так невыносима, как прежде.

Глава XLVII. ПАРТИЯ В ВИСТ

Посередине курительного зала стоял стол, за которым сидели человек пять-шесть. Примерно столько же стояло позади, заглядывая им через плечо.

Жесты и сосредоточенные лица этих людей, а также характерное хлопанье по столу, звон долларов и частые возгласы: «туз», «валет», «козырь» — свидетельствовали о том, что здесь идет карточная игра. То был юкр.

Мне давно хотелось узнать этy весьма распространенную в Америке игру, поэтому я подошел поближе и стал наблюдать за игроками. Один из них был мой давешний приятель, поднявший ложную тревогу. Он сидел ко мне спиной и не сразу меня заметил.

Двое или трое игроков были превосходно одеты. На них были сюртуки из тончаншего сукна, жабо из самого дорогого батиста, в манишках сверкали драгоценные запонки, на руках — драгоценные перстни. Но руки выдавали их. Они яснее всяких слов говорили, что эти господа не всегда носили столь изящные безделушки. Никакое туалетное мыло не могло ни смягчить грубую, шершавую кожу, ни уничтожить мозолей — следов тяжелого труда.

Что из того! Мозоли на руках не мешают быть джентльменом. На далеком Западе происхождение не играет большой роли, и простой деревенский парень может здесь стать президентом.