Квартеронка

22
18
20
22
24
26
28
30

Глава LIV. УЧАСТИЕ ВЗАМЕН ЛЮБВИ

По дороге мы говорили о самых незначительных предметах: о моей встрече с шулерами на пароходе, об «охотниках» Нового Орлеана, о лунной ночи.

Пока мы не забрели на кладбище, пока не уселись рядом на могильной плите, я молчал о том, что владело всеми моими помыслами. Но теперь пришло время открыться, и полчаса спустя Эжен д"Отвиль уже знал историю моей любви. Я поведал ему все, что произошло со мной, начиная с моего отъезда из Нового Орлеана и вплоть до нашей встречи на пароходе. Подробно рассказал о своей беседе с банкиром Брауном и о долгих и бесплодных поисках Авроры.

Он терпеливо выслушал мою исповедь до конца и прервал меня только один раз, когда я стал описывать мое объяснение с Эжени и драматическую развязку этой сцены. Мой рассказ, видимо, не только сильно заинтересовал его, но и глубоко тронул. Я слышал, как он всхлипывал, видел при свете луны его залитое слезами лицо.

«Великодушный юноша, — думал я. — Как близко принимает он к сердцу горе совершенно чужого ему человека!»

— Несчастная Эжени! — прошептал он. — Неужели вам ее не жаль?

— Не жаль! Ах, мсье, вы не представляете себе, как я ее жалею! Никогда эта сцена не изгладится из моей памяти! С какой радостью я предложил бы Эжени свое сочувствие, дружбу, принес бы любую жертву, если бы они могли что-нибудь возместить и что-нибудь поправить! Одно только не в моей власти — дать ей свою любовь. Всей душой сокрушаюсь я об этой благородной девушке, мсье д"Отвиль. И я отдал бы все, лишь бы залечить рану, которую нанес невольно. Но она, конечно, забудет свою несчастную страсть и со временем…

— О нет, никогда! Никогда! — прервал д"Отвиль с горячностью, которая поразила меня.

— Но почему вы так думаете?

— Почему? Потому что знаю по собственному опыту. Хоть я и молод, но пережил уже нечто подобное… Бедная Эжени! Такие раны не залечиваются. Она никогда не оправится! Никогда!

— Бедняжка! Мне жаль ее, жаль ото всей души.

— Тогда почему бы вам не разыскать ее и не сказать ей об этом?

— Зачем? — спросил я, несколько удивленный подобным предложением

— Быть может, ваше сочувствие хоть немного утешило бы ее.

— Что вы! Напротив. Мне кажется, это было бы жестоко.

— Вы ошибаетесь, мсье. Неразделенную любовь легче перенести, если встречаешь теплое участие. Ведь сердце исходит кровью, натолкнувшись на высокомерное презрение и злорадную жестокость. Для ран любви дружеское участие — подлинный бальзам. Поверьте мне! Я чувствую, я знаю, что это так.

Последние слова он произнес с убежденностью, показавшейся мне даже несколько странной.

«Загадочный юноша! — подумал я. — Такой нежный, чувствительный и вместе с тем так искушен!»

Мне представлялось, что я разговариваю с существом высшего порядка — человеком выдающегося ума, который все видит и все понимает.

Его взгляды были мне внове и противоречили общепринятому мнению, но впоследствии я убедился в их справедливости.