— Ну, иди сюда, мой маленький! Ты смотри не подходи слишком близко к берегу, а то можешь кувыркнуться в воду. Слышишь?
— Прошу тебя, Виргиния, оставь эти шутки! Мне надо поговорить с тобой о важном деле.
— О важном деле? Уж не думаешь ли ты жениться? Нет, что-то не похоже. У тебя слишком торжественное и мрачное выражение… точно тебя собираются повесить… ха-ха-ха!
— Послушай, сестра, я говорю с тобой серьезно.
— О, конечно серьезно! Я тебе верю, дорогой.
— Послушай, Виргиния, у меня важное дело — очень важное! Я хотел поговорить с тобой уже с самого дня приезда.
— За чем же дело стало? У тебя было много удобных случаев. Разве я от тебя пряталась?
— Нет… но… дело в том, что…
— Ну, выкладывай, братец, сейчас удобный момент. По твоему лицу я вижу, что у тебя ко мне есть какая-то просьба. Если это так, то я разрешаю тебе изложить ее.
— Нет, Виргиния, не то! Вопрос, о котором я хочу поговорить…
— Ну, какой же это вопрос, выкладывай!
Мне надоели уклончивые речи, я даже немного обиделся и решил положить этому конец, сказав то слово, которое могло заставить сестру сразу сбавить тон и повести разговор серьезно:
— Оцеола!
Я ожидал, что она изменится в лице, вспыхнет и побледнеет, но ошибся. К моему изумлению, в ней не произошло никакой перемены: ни во взгляде ее, ни в поведении не было ни малейших признаков волнения! Она ответила почти сразу, без колебаний:
— Что? Молодой вождь семинолов? Пауэлл, наш товарищ детства? Ты хочешь говорить о нем? Что ж, самая интересная для меня тема. Я готова целый день говорить об этом храбром человеке.
Я был так поражен, что даже не знал, как вести себя дальше.
— Ну, что же ты хотел мне сказать о нем, братец Джордж? — продолжала сестра, спокойно глядя мне в глаза. — Надеюсь, что с ним ничего худого не случилось?
— С ним-то ничего. Но кое-что случилось с кем-то другим, кто мне еще ближе и дороже, чем он.
— Я не понимаю твоих загадок, брат.
— Сейчас поймешь. Я задам тебе один вопрос и попрошу тебя ответить на него прямо. Этим ты докажешь, что ценишь мою любовь и дружбу.