Над Люстдорфом бежали тучи, будто и не было вчера ясного синего неба и солнца. С моря доносился гул прибоя.
Выйдя на главную улицу, начальник поста нос к носу столкнулся с Фишером.
— Ты откуда? — воскликнул Фишер и, оглядев пограничника, хитро подмигнул: — К барышне гулял?
Федор посмотрел на свои испачканные в грязи сапоги и тоже улыбнулся.
— А разве грех погулять? Ты уж, пожалуйста, никому не говори.
— Гут, хорошо, я есть само молчание, — ответил немец, оглядываясь. — Я ходил к тебе, у меня есть важное дело. Я зайду к тебе через тридцать минут.
Они пожали друг другу руки и разошлись.
«Негоже получилось: я за ним слежу, а он ко мне ходил, — подумал с досадой Кудряшев. — Но когда же он вышел из дому? Не мог я его просмотреть — глаз не сомкнул. Не ночевал он дома».
Подозрение, высказанное Никитиным, укрепилось. Но Фишер, в самом деле, явился ровно через полчаса.
— Я имею совершенно колоссальную новость! — Немец подозрительно посмотрел на дверь.
— Говори, Карл, не бойся, никто нас не услышит.
Фишер перегнулся через стол и, обдавая Кудряшева запахом чеснока, быстро зашептал:
— Я сегодня не ночевал дома. Я знаю, кто в августе месяце прятал пассажира Антоса Одноглазого и кто помогал убегать дезертиру Вавилову. Вавилов есть сейчас матрос у Антос Одноглазый.
— Ну-ну, говори, — торопил Кудряшев. — Кто это?
— Колониста Мерца знаешь?
— Который вчера уехал в Херсон?
— Он самый, — кивнул Фишер.
— А кто тебе сказал?
— Батрак его — Франц Кольбер. У Франца вечером был праздник — серебряная свадьба. Почему ты не пришел? Нехорошо сделал... Франц выпил вина и говорил мне всю правду. Он боится, ты будешь сильно наказывать...
Кудряшев прикинулся изумленным:
ebooksa