В забытой стране

Наверху, там, где кончается лестница, начинается покрытое зеленью плодородное плато, которое тянется к югу на шестьдесят с лишним километров и упирается в следующую горную цепь.

Раньше от лестницы до другого конца плато была проложена хорошая дорога, и, хотя сейчас она заросла густой, высокой травой, ее нетрудно найти, так как по обеим сторонам дороги располагаются на небольшом расстоянии друг от друга скульптурные изображения сидящих писцов, ничем не отличающиеся от статуй, которые выставлены в музее в городе Гизэ[9].

Дорога Сидящих Писцов приводит путешественника туда, где у подножия южной горы находится город Митни-Хапи и где в подземелье храма бога солнца Ра погребены мумия и сокровища Серафиса, как рассказывается об этом на каменных плитах фиванского храма.

В городе Митни-Хапи Шивнатх встретил людей, которые внешностью и обычаями походили на древних египтян, обитавших в долине Нила, и говорили на древнеегипетском языке. Храмы, дома, дворцы и улицы Митни-Хапи словно были перенесены из Египта эпохи фараонов.

Может быть, Джаухри был сумасшедшим и все написанное в его книжках являлось плодом больного воображения, а может быть, он действительно был необыкновенно счастливым человеком, которому довелось своими глазами увидеть город древней культуры — исчезнувший и забытый всеми мир.

Из записей Шивнатха я заключил, что он не придавал научного значения своему открытию и не понимал, что публикацией отчета о своем путешествии он добился бы всемирной известности и славы. Единственным, что влекло его по ту сторону пустыни, было желание завладеть всеми сокровищами Серафиса. Но осуществить это намерение ему не удалось. И, хотя в записях Шивнатха ничего не говорилось о причине провала экспедиции, из отдельных его высказываний можно было понять, что гробница круглые сутки тщательно охраняется жестокими и неподкупными жрецами.

Именно упоминание об этих жрецах и убедило меня в правдивости записей Шивнатха Джаухри, поскольку я сам читал на амулете, что «гробница Серафиса вечно будет охраняться вечно бодрствующими стражами».

Очевидно, Шивнатх, добравшись до Митни-Хапи, ждал удобного случая, чтобы овладеть сокровищами Серафиса, и сумел в конце концов каким-то образом похитить скарабея, но в гробницу так и не проник.

В одной из записных книжек говорилось, что Шивнатху пришлось спасаться бегством, причем враги преследовали его по дороге Сидящих Писцов до самой пустыни.

Прочитав это место, я невольно вспомнил ужасную смерть Шивнатха Джаухри и заклятие скарабея и почувствовал, как у меня от страха сжалось сердце.

Старый номер «Магадхи» дополнял записи Шивнатха. Теперь я пришел к убеждению, что жрецы, охранявшие гробницу Серафиса, сразу же, как только обнаружилась пропажа амулета, бросились в погоню за Шивнатхом и, преследуя его от границ далекой, окруженной песками страны до берегов Бхагиратхи[10], настигли его в конце концов в Данапуре и убили в надежде вернуть скарабея.

И чем больше я размышлял о прочитанном, тем тверже верил в правдоподобность этой версии. Несомненно, Шивнатх знал, что его преследуют, и только поэтому примчался из Данапура в Наланду, чтобы передать драгоценный амулет в музей, и, когда впоследствии убийцы перерыли весь его дом, чтобы найти жука-скарабея, их, естественно, постигла неудача.

Жестокие стражи гробницы Серафиса добрались до Индии, разыскали здесь Шивнатха Джаухри и терпеливо выжидали момента, когда можно будет проникнуть в его дом. Все это могло означать только одно: что амулет действительно является ключом от гробницы Серафиса.

Никогда еще я не был так возбужден. Дрожащие руки невольно выдавали мое душевное состояние. Взглянув в зеркало, висевшее на стене, я не узнал себя: на меня смотрело чужое, раскрасневшееся от волнения лицо с лихорадочно блестевшими глазами.

Я не замечал присутствия Дхандаса, хотя он сидел напротив меня и наблюдал за мной своим острым взглядом, забыл об амулете и думал только о том, что в сердце Африки находится город, подобный Фивам, Саису[11] и Мемфису, о котором никто даже и не подозревает в нашем цивилизованном мире.

Вновь ожило в памяти все то, что узнал я за долгие годы учения и научной работы, и я рисовал в своем воображении город Митни-Хапи. Узкие, оживленные улицы города, открытого Шивнатхом Джаухри, напоминали мне Качаури — торговый район старого Бенареса[12], куда вереницы караванов доставляли сандаловое дерево, кардамон[13] и пряности из различных районов Индии, золото из Офира[14], драгоценные камни из Элама[15] и бурдюки с вином из Ирана.

Не было ничего удивительного в том, что я перенесся мысленно в другой мир: я любил представлять себе картины далекого прошлого, оживляя их, насколько возможно, своей фантазией. Не раз, сидя в тихом, уединенном кабинете в Наландском музее, я слышал мерную поступь тысяч ног, шагающих под звуки труб и бой барабанов, и видел, как раскрываются городские ворота и проезжают боевые колесницы и как высокомерно взирают гордые воины на народ, который провожает армию фараона в новый военный поход. И не успевают рассеяться белые облака пыли, поднятые копытами коней, как из ворот выходят легким, быстрым, похожим на бег шагом пехотинцы, вооруженные луками со стрелами, боевыми топориками и копьями.

Вдруг громкий голос возвещает о приближении царя, и в воротах появляются телохранители, или, как их называют, «спутники фараона» — самые смелые и сильные воины из африканских племен. Они отличаются могучим телосложением и на целую голову выше жителей Нильской долины. Для этих солдат с толстыми губами, густой бородой, широкими плечами и сильной, как у быков, грудью война является развлечением, а грабеж — средством существования, и одно их имя наводит ужас на жителей стран, лежащих между горами Ассирии и пустынями Эфиопии. «Спутники фараона», вооруженные ослепительно сверкающими на солнце боевыми топорами, одетые в длинные узкие белые рубашки в синюю полосу, четко, нога в ногу, идут стройными колоннами по двое.

Затем выезжают на колесницах старые, прославленные воины, знаменосец и военачальники египетской армии. И вот наконец появляется сам фараон, одетый в боевые доспехи и вооруженный бронзовым кинжалом и луком со стрелами. Он правит статными белоснежными конями, и его длинный плащ развевается на ветру. Золотые поводья оттягивают красивые головы лошадей назад, и султаны из страусовых перьев касаются спин, покрытых парчовой попоной. Рядом с колесницей бежит с высунутым, как у собаки, языком прирученный лев.

За фараоном, который, независимо от того, зовут ли его Рамзесом или Сети, считается сыном бога солнца Ра и является неограниченным правителем Египта, движется остальное войско. Впереди идут жители пустынь, которые столетиями вели кочевой образ жизни и стали теперь подданными египетского царя. Далее следуют наемники из Греции, и замыкает шествие легкая кавалерия, вооруженная копьями.