— Дык! Вы же дама за рулем!
— Ну и что?
— Права купленные, небось?
Лиза первый раз за сегодняшний день рассмеялась:
— Нет, заботливый вы наш. Не купленные. Я четыре месяца училась на права и потом год каждый день семь километров в одну сторону, семь в другую по бездорожью ездила. Так что практика и навыки вождения у меня имеются.
Правду говорила Лиза. Перед тем как приехать в Москву, она учительствовала в деревне. Трое ее учеников были из вымирающей деревни Карловки. Двое мальчишек-первоклашек — Роман и Коля — и девочка. Егор прихватывал и соседских детей, возил к началу уроков всех троих на бывшую центральную колхозную усадьбу, но как только уехал в Москву на заработки, ребята перестали ходить в школу. Лиза сходила в субботу в Карловку, в умирающую деревеньку. Запустение и тишина. В двух домах теплилась жизнь, а с десяток были заколочены. Из дворов выскочила свора собак и подняла отчаянный лай. Своих учеников Лиза увидела во дворе.
— Елизавета Степановна! — бросились к ней ребята.
— Мы не сами не ходим, у нас дядя Егор уехал в Москву, — понурив голову, сказала Оленька, показывая на Романа, отпрыска уехавшего.
Дети обступили Лизу. А из соседнего двора приближались две женщины и с ними старуха. Лиза представилась. Ее пригласили в дом.
Судьба умирающих деревень, хуторов, одиноких фермерских хозяйств везде одинакова. Выжить практически невозможно.
— Почему вы не переедете на центральную усадьбу, там и школа, и почта, и больница еще работает? — спросила женщин Лиза.
Ответила ей улыбчивая старушка, она все подсовывала Лизе красное, с золотистым отливом яблоко.
— Милая, да кому мы теперича нужны? Советская власть кончилась, теперь ложись и помирай. Хлеб даже не возят. Ильичевы на центральной усадьбе дом продавали, так знаешь, сколько стоит?
— Сколько?
— Пятьдесят тысяч!
Для старушки это была невероятно большая сумма. Лиза мысленно перевела ее в доллары — две тысячи. Неужели нельзя найти такую сумму? Дети ведь будут ходить в школу.
— Папа сказал, что в Москве заработает, и тогда мы переедем! — выдал семейную тайну Роман.
Вторая женщина, мать Коли и Оленьки, молчала. Комментировала деревенскую жизнь Карловки старуха:
— Егор, он мастеровитый мужик, все умеет: и комбайн, и трактор, и машину — все водит. Цены ему нету. Найдет в Москве работу. Дом купит. Теперь купит. Или на центральной усадьбе, или, может быть, даже в районе. Не сумлеваюсь в этом я. — Старушка смахнула прозрачную бусинку, скатившуюся из глаз. — Как тогда останемся мы одни здесь? Летом еще ничо, а зимой лисы пошли бешеные, и волки развелись. Никто их не отстреливает. Прошлый год сосед наш, вот ее мужик, Егор, — бабка показала на мать Романа, — в крайний двор забрел, там раньше Журавлевы жили. Во дворе у них был огромный подвал. Он в него и провалился. Матерь божья, слышим свиной визг. А там, оказывается, картошки немного оставалось, вот дикой кабан и привел всю свою семью. Егор себе прыгает из подпола, а кабаны себе тоже, видно, испугались, не каждый день человек на голову им падает. Пока последний кабан не выпрыгнул, Егор не смог вылезти. А ты говоришь, как вы тут живете, почему не переедете? Куда переедешь? Они вот, — бабка снова показала на мать Романа, — может быть, и переедут, а мы тута с кабанами останемся. Хорошо у нас раньше было, даже фельдшер нам полагался.
— Когда это было? — возразила ей одна из женщин.
ebooksa