Янка вновь и вновь исходила от плохо сдерживаемого гнева. А она сама? Как ни крутилась, как ни старалась пробиться повыше по положению, только и добилась того, чтобы по ночам ублажать этого мужлана…. Она с ненавистью покосилась на спящего Грега.
Вот уже месяц, как Янка спала с начальником стражи, а пользы все не было. Но ничего. Будет и на ее улице праздник. Да еще какой! Пирушка с пивом и почестями, с крабами и икрой. Вот только дождется она, когда копия будет готова, тогда и повеселиться по-настоящему. А пока — да, придется потерпеть — повыслушивать грязные словечки от этого старого солдафона, поскрипеть зубами при ходьбе от натертых, как наждачкой, саднящих при ходьбе бедер, да поприкидываться поласковей. Ничего. Случались вещи и похуже этих. Потерпит. Янка не теряла уверенности, что дело того стоило. Нетерпеливо поднявшись с кровати, она начала искать свою одежду, разбросанную по полу, то и дело морщась от бардака — валяющихся везде пустых пивных банок, окурков и пропитавшего комнату зловонного запаха алкогольных паров. Ну и свинство…
Натянув на голое тело белую, заляпанную многочисленными пятнами и неоднократно порванную об острые шипы кустов, майку, а затем и юбку, Янка немилосердно пихнула в бок Грега.
От тычка тот только почмокал сухими, растрескавшимися губами, поворочал во рту языком, затих ненадолго, а через секунду уже снова продолжил храпеть.
— Проснись! — Прошипела Янка и яростно потрясла его за плечо. — Закрой дверь за мной, мне в барак пора, скоро уже наши проснутся!
Грег издал особенно громкий храп, прервавшийся на середине, будто хозяин глотки подавился куском войлока, и после некоторой паузы неохотно открыл глаза.
— Чего? — Хрипло спросил он, почти не соображая, где находится, и зачем его трясут.
— Проснись, говорю! Дверь закрыть надо!
— А-а-а….
Уже стоя у двери, Янка напоследок кинула прощальный взгляд на голую, покрытую шрамами грудь Грега, так часто нависающую над ней в последнее время, внутренне передернулась от отвращения и спросила:
— Когда готов-то будет?
— Что? — Сонно мотнул головой Грег и нахмурился.
— Ключ!
— Вечером завтра.
Впервые за это утро Янка позволила себе расслабиться. Даже зловонное дыхание стоящего напротив, теперь почти не раздражало ее.
— Хорошо. — Она приторно улыбнулась и похлопала безволосую грудь горе-любовника. — Ты как всегда был замечателен, мой милый!
Тот довольно осклабился, пробурчал гордое «А то!…» и захлопнул дверь, не забыв напоследок шлепнуть Янку по заду.
— Тебе бы отрезать…. — Прошипела она, стараясь как можно скорее удалиться от мужского барака.
Но это раздражение уже не шло ни в какое сравнение с эйфорией, что теперь быстро и приятно разливалась по всему телу. Ключ! Ключ от комнаты Шерин — скоро его точная копия будет в руках у Янки. И это единственное, что имело значение. А все остальное ерунда.
Бесшумно и быстро, словно прихрамывающий, но довольный призрак, Янка скрылась в тумане.