— Нет. Пока все.
— Хорошо. Тебя никто не будет закрывать. Но любая попытка к бегству в корне изменит твое положение. Ты это понимаешь?
Она посмотрела на него ясными серьезными глазами и кивнула.
Да. Он знал. Она понимала.
Глава 5
Я шла по коридору на негнущихся ногах. «Боже мой — Боже мой — Боже мой!» — Только и крутилось в голове беспрестанным потоком. Сколько же всего навалилось, и все в один день. Боже мой — Боже мой…. Узнав в темном проходе свое крыло, я автоматически свернула туда и практически ввалилась в комнату. Захлопнув дверь, я забралась на кровать, прижалась спиной к стене и закрыла глаза. Я не знала, сколько минут я потратила на обдумывание ситуации, в которой оказалось. Уткнувшись лицом в жесткую подушку, я обрушивала на себя ворох вопросов и проклятий. Все произошедшее в кабинете Халка казалось невероятным. Просто нереальным! Я могла бы заработать эту тысячу уже сегодня. Сегодня! И целую тысячу! Ну почему я не имею ту проклятую профессию, которую Корпорация указала в бумагах? Почему я не решила пойти учиться на информатику? Кто же знал, что однажды это могло бы помочь избежать многих лет заключения. Что там сказал Халк — полбалла в день? Это всего три с половиной балла в неделю. Подсчитав в уме, я подытожила, что это пять или шесть лет жизни в Тали. Моей драгоценной жизни, которую придется подарить ни за что какому-то рабовладельцу. От тоски, накатившейся сразу после подсчета, я стала колотить тощую подушку кулаками.
— Тысяча! Тысяча! Ты-ы-ысяча! — Не то стон, не то вой рвался из моего горла протяжными заунывными звуками. — Почему я не хакер….
Но я не была хакером. И ничего не могла с этим поделать. Реши я притвориться знающей, мне пришлось бы на практике доказывать свои знания. И в короткие сроки. Халк не из тех, кто поверил бы человеку, едва способному быстро набирать на клавиатуре, а я — увы и ах — в совершенстве овладела только почтовым клиентом, да еще парой бухгалтерских приложений. Даже печатать вслепую не научилась. Так что не было никакой надежды дурить Халка дольше нескольких минут. И еще одна ложь однозначно не добавила бы нам взаимопонимания.
Но почему он вообще предложил такую сделку? Не иначе как знал, что я далеко не компьютерный гений. И знал наверняка. Не догадывался, не строил предположения. Предположения могли стоить ему тысячи, а я была абсолютно уверена, что расставаться с ней Халк не спешил. Но неужели меня так легко прочитать? Каким образом он безошибочно распознал в моем ответе ложь, когда другие наоборот никогда бы не поверили правде?
Застонав пуще прежнего, я натянула подушку на голову, пытаясь сбежать от преследующего по пятам отчаяния. Как теперь жить? Как остаться целой и невредимой ежедневно встречаясь с Грегом и его подхалимами? Как не сломаться от осознания, что в течение следующих пяти (в лучшем случае) лет, мне придется ежедневно работать и бороздить дорожки этого самого ранчо? Одни и те же дорожки. Пять лет. Каждый день.
Когда в дверь постучали, я даже не услышала. Вынырнуть из темной пучины размышлений удалось только, когда входная дверь распахнулась. Быстро стянув с головы подушку, я наспех пригладила волосы и уставилась на вошедшего. Точнее — вошедшую. Ей оказалась едва умещающаяся в проем женщина в темном платье и белом переднике. В руках у нее было кухонное полотенце. Вместе с женщиной в комнату вплыл изумительный аромат сдобы и ванили.
— Эй, как тебя там… Долго я на кухне ждать буду? — Проворчала она и вышла в коридор.
Не спрашивая повторного приглашения (за таким запахом можно было, не задумываясь, забраться на собственную виселицу) я соскользнула с кровати и выбежала из комнаты, боясь потерять гостью из вида.
Табита. Именно так звали королеву кухни. Она была невысокой, равно как и не низкой, очень полной и совершенно темнокожей. С жесткими черными волосами, стянутыми на затылке узлом и пухлыми губами. Ее кожа, цвета пережженного пергамента, едва заметно поблескивала на лбу и щеках — сильный жар поднимался от плиты, на которой равномерно шумел, наполовину заполненный водой, металлический чайник.
На столе передо мной уже стояла чашка с супом, хлеб и сыр. Зачерпнув первую ложку бульона, я едва заметно поморщилась от боли в челюсти.
— Кто это тебя так? — Спросила Табита.
— Грег.
Теперь поморщилась она.
— Руки бы ему вырвать, старому козлу. Чего хотел-то?
— Я яблоко взяла с кухни. Сказал, что я ворую.