Комсомольский патруль

— Ах, вы меня! — спохватился молодой человек, как бы с трудом очнувшись от глубокого раздумья. — Простите, я не расслышал. Что вы хотели?

— Бросьте скоморошничать, подойдите к столу.

— К столу. А мне там делать нечего, — пожав плечами, парень усмехнулся. — Если нужно, подойдите сами. — Взгляд его снова уперся в потолок.

— Хорошо, если вы такой гордый, я подойду к вам.

Нина Корнилова сделала шаг вперед:

— Как вас зовут?

— А с вами я вообще не хочу разговаривать, пигалица. — Он свысока оглядел Нину. — Пусть ко мне вот тот подойдет. Он, кажется, главный?

— Издеваешься?!.

Кто-то из членов штаба не выдержал, ударил кулаком по столу.

— Ребята, подведите его сюда.

Повторять не пришлось. Субъекта попросту переставили с места на место.

— Тираны! — истерически взвизгнул он. — Эсэсовцы вы, гестаповцы! Это вы так воспитываете? Это ваша свобода?

По лицам комсомольцев я понял, что сейчас может произойти плохое. Выскочив из-за стола, я отгородил ребят от «Поборника свободы».

— Врешь, — произнес я, с трудом сдерживая желание ударить его. — Мы не эсэсовцы и не гестаповцы. Они насаждали преступность и хамство, а мы его выводим. Так что свободы хулиганить и издеваться над людьми от нас не жди. Не будет тебе такой свободы.

— Иди ты!.. — сразу потеряв свой лоск, процедил он сквозь зубы. — Всякий будет мне мораль читать. — С губ его сорвалось грязное ругательство.

— Ракитин, — не попросил, а почти простонал командир группы. — Отпусти меня отсюда. Не то я его сейчас изуродую.

Я повернулся к командиру группы, и... за моей спиной раздался звук громкой пощечины. Нина, вся красная от гнева, стояла около хулигана. Глаза у нее были полны слез, грудь высоко вздымалась. Казалось, она вся стала как-то выше, стремительней.

— Вот! — наконец проговорила Нина высоким звенящим голосом. — Вот, пусть он еще раз повторит то, что сказал, пусть, если у него осталась хоть капля совести! Может, он даже ударит девушку. На, ударь!

— Нина, — коротко приказал я, — выйди отсюда немедленно, слышишь! Немедленно!

Меня самого уже колотила нервная дрожь. Но надо было брать и себя и людей в руки.