Поединок. Выпуск 2

— Я ездил на аварию, — наконец произнес Мишенев. — Все это вранье про несчастный случай. Такого быть не могло.

— Однако было.

— Смерть была, — упрямо повторил Мишенев. — Но Хромов здесь ни при чем. Старик слишком хорошо водил машину, чтобы ни с того ни с сего столько напахать.

— Ему могло стать плохо, — опять вмешался Воронов, интуитивно почувствовав: самое лучшее, что он может сделать — раззадорить Мишенева.

— А вы в отдел кадров загляните! — зло пробурчал Виктор. — Если найдете за последние десять лет хоть один больничный Хромова, я вам свою квартальную премию на блюдечке с голубой каемочкой принесу прямо сюда.

— Это зачтется как взятка. Сидеть будем оба, — Воронов попытался шуткой завести Мишенева.

— Сидеть буду я — типичный представитель ворья! — он криво усмехнулся. — Но не о моей сиделке речь. Нынче это вторым делом стало. Дяди Василия нет... — он дернул носом, почти как Мотя. — Это сейчас главное. Вот вам чем заниматься надо!

— Ну, знаете, — Воронов возмутился. — Уж как-нибудь без вас разберемся, чем нам заниматься!

— И то верно, — охотно согласился Мишенев. — Это, так сказать, мое личное мнение.

— На чем же оно зиждется?

— Чего-чего? — переспросил Мишенев.

— Я спрашиваю, на чем основывается ваше личное мнение, что нам следует заниматься аварией Хромова, а не кражей, совершенной водителем Мишеневым?

Виктор стиснул руки так, что пальцы у него побелели.

— Дядю Василия убрали, — глухо повторил Мишенев.

— Это такое же необоснованное предположение, даже менее обоснованное, чем кража Мишеневым государственных ценностей на сумму более полутора тысяч рублей.

Мишенев растерялся. Он искал выхода из тупика, в который загонял его Воронов. Алексей чувствовал, что в столь критическом положении тот должен будет или замкнуться или рассказать правду.

— Дядя Василий сказал мне, что должен был наутро с вами встретиться.

«Вот оно, — сердце Воронова захолонуло. — Как же я это не сообразил, что кроме слышавших нас и сам Василий Петрович мог рассказать кому-то о своих завтрашних планах».

— Да, это посерьезней кражи из фургона, — тихо сказал Воронов, стараясь поймать взгляд Мишенева, но тот упрямо смотрел в пол. — Вот что, Виктор, давайте-ка спокойно, начистоту и до конца рассказывайте все, что знаете. Вы единственный, — схитрил Воронов, — человек, который знал, что Хромов собирался встретиться со мной для очень важного разговора. Если вы предполагаете, что его убрали, то, простите, подозрение прежде всего падает на вас.

Вот когда Мишенев поднял свои глаза. И было в них столько искренней боли и ненависти к нему, что Алексею стало не по себе.