Граница

— Человека...

На днях старшина передал рекомендацию на рядового Владимира Константиновича Жужеля, просил заверить.

«Верю, что рядовой Жужель оправдает высокое звание коммуниста».

На партийном собрании рядового Жужеля единогласно приняли в кандидаты партии.

 

Старшина сегодня дежурный по заставе. Увидел свет в моем окне и заглянул на огонек. Я пишу, а он стоит у полки и роется в книгах.

Я пишу:

«...среди моих друзей, новых друзей по заставе.

Но когда я остаюсь один, то даже не эта тетрадь, а книги были и остаются моими друзьями. «В книге не одно прошедшее — она составляет документ, по которому мы вводимся во владение настоящего, во владение всей суммы истин и усилий, найденных страданиями, облитых иногда кровавым потом; она — программа будущего... Это — мысль человека, получившая относительную самобытность, это — след, который он оставил». Так написал, вернее, сказал Герцен, и он, конечно, был прав».

Я читаю вслух. Старшина молчит.

— Вы как думаете, старшина?

— О чем?

— О книгах, о следе жизни.

— След не только в книгах.

— Еще бы!..

— Мы, живые, прокладываем этот след.

«Э, старшина, — думаю я, — и ты, оказывается, любишь пофилософствовать».

— А что такое жизнь? — говорю я и вспоминаю Павленко: — «Жизнь — не те дни, что прошли, а те, что запомнились».

Старшина соглашается:

— Вот служба на границе, по-моему, всем запомнится.