Гольку все равно, но... Он встал со стула и развалился на кровати. Лежать ему не хочется, но приходится играть. Он не выдерживает шуршания пера по бумаге. Тишина тоже не по нему. Он вскакивает с кровати, садится на стул, проделывает то же самое в обратном порядке.
Покидушеву нравится нервозность Голька. Он заканчивает писать, усаживается поудобнее и начинает преспокойно читать протокол освидетельствования.
Голек не верит собственным ушам. В висках что-то неудержимо забилось. Такого он не ожидал.
Опер все знает или берет «на нахалку»? Откуда ему известно, что я рубил ольху? Да, ведь деревья-то во дворе... Дед Никанор хотел донести леснику Митяю... Это тоже было... Опер говорит, что я стрелял в глаза сторожу, чтобы милиция не опознала убийцу по застывшему отражению в глазах. В ране убитого найден кусочек двадцать четвертой страницы из «Географии», той самой, которую я сжег.
Покидушев перестал читать. Голек обмяк до неузнаваемости. В кошачьих глазах — растерянность. Теперь от Голька надо ждать саморазоблачения. Он должен раскрыться, он, кажется, прочно прижат. Он думает, что его сейчас заберут. Уже собирается идти, но Покидушев вдруг говорит ему «до свидания» и уходит.
Голька надо оставить одного. Забирать его нет ни смысла, ни прямых оснований.
Покидушев доложил о результатах поисков преступника и получил разрешение арестовать Саранина по подозрению в убийстве.
Голек лежал на чердаке. Его сильно рвало: рядом с ним лежал пузырек. В кармане у него Покидушев нашел записку:
«Никого не обвиняйте в убийстве деда Никанора. Это сделал я. Он хотел на меня донести».
Отравление не удалось. Голька напоили молоком, привели в себя и посадили на скамью подсудимых.
Он рассказал о том, как замыслил и осуществил убийство.
Нового в его показаниях ничего не было.
Борисов на свете много
У каждого дела своя отмычка. Повернешь ею чуток и сразу открывается многое, наступает ясность. Но попробуй подобрать ее, эту самую отмычку.
В хуторе Вишняки совершено крупное ограбление магазина. Взломаны замки. Связанный сторож отнесен на кладбище. Рассыпанные конфеты, опустошенная по случаю удачи бутылка «Московской». Вот и все, нет даже отпечатков пальцев на бутылке.
Владимир Яковлевич Покидушев увидел сторожа ползущим с кладбища к магазину. Сторож не смог хоть сколько-нибудь помочь делу. Его связали так быстро, что он не увидел ни одного преступника.
Одна версия сменяет другую. Местные? Соседи? Или гастролеры.
Первая версия отпала сразу. Вторую и третью надо проверять долго и настойчиво.
Пущены в ход все средства глубинного сыска. Проходит месяц, два, три, год. Нераскрытое дело повисло на райотделе, потом перешло в разряд преступлений прошлых лет. А Владимир Покидушев параллельно с текущей работой продолжает проверять возможные варианты. Воры взяли в магазине несколько дорогих пальто и костюмов. Должно же всплыть хоть что-нибудь!..
У Ивана Коржина отличная производственная характеристика. Его фотокарточка висит на заводской Доске почета. Это человек уважаемый. Никому и в голову не приходило, что у него «двойное дно».
ebooksa