Как-то около 11 часов утра, едва закончились тактические занятия, в штаб батальона ворвался дежурный и доложил, что какой-то солдат гарнизона, видимо, будучи в отгуле, «с пьяных глаз» учинил драку в сквере против нового собора, а когда его же избили, побежал в казарму и поднял на ноги своих товарищей. Те в свою очередь, окружив сквер, лихо палят теперь по публике из винтовок (должно быть — для устрашения), ищут обидчиков...
— Какого полка солдат — известно? — уже выбегая из душной комнатенки штаба, кричит Синюков на ходу. — Левченко, со мной, быстро!
— Бить тревогу? — спрашивает тот как бы на всякий случай.
— Погоди! Шуму и так довольно!
— Ясно, товарищ командир!
А самому ничего не ясно. Неуклюже семенит Левченко следом за Синюковым, дивится командировой неосмотрительности: неизвестно еще, какой оборот примет дело, а он даже оружие свое личное не захватил...
На полпути к казармам они натыкаются на начальника бесчинствующих солдат. Ему тоже донесли о случившемся, и в общем-то он не против расправы с «обывателями».
— Ну, раскиньте мозгой, что дороже: солдатская честь или спокойствие каких-то бузотеров-обывателей? — развязно говорит он.
— Революционная дисциплина — дороже! — вскипает Синюков. — И революционный порядок!.. Предупреждаю, если через пять минут вы не сумеете сами убедить своих солдат прекратить безобразие, они будут все разоружены моим батальоном и преданы суду!
Начальник отряда болезненно морщится: он знает, что такое 1-й революционный батальон — в миг разоружит, и охнуть не успеешь. Сникнув, тихо и зло приказывает заместителю:
— Трубить сбор в казармы!
Не проходит и часу после инцидента в сквере, а уже новое донесение поступает в штаб Синюкова: возле станции Юго-Восточная прикатившая невесть откуда на бронепоезде дружина левых эсеров громит толкучий рынок, грабит (под предлогом реквизиции продаваемого с рук воинского обмундирования) все товары подряд.
Синюков звонит Ерману: как быть?
Тут же следует ответ: дружину разоружить, а незаконно реквизированные вещи вернуть владельцам.
И вот уже две роты батальона и его конная сотня в районе происшествия.
А здесь реквизиция идет полным ходом. Эсеры-«экспроприаторы» разбрелись по базару, и каждый действует в меру своих сил и предприимчивости.
Над кипящей тревожно толпой волнами прокатывается несмолкаемый гул. Ругань, визг, плач, окрики...
— Кара-ул! Погром!
— Пошто же, родимец мой, последнее изымаешь?
— Именем р-революции!
ebooksa