— Клавке Бурятной пару лещей и судака. Петьке Трофимову одного судака и одного леща. Мишке два судака и два леща: у них в доме целый детский сад, мал мала меньше. Давай, Саша!
Саша бросал из шлюпки на палубу рыбу, дети быстро запихивали ее в кошелки и мешки и исчезали.
На берегу оставалось всего двое ребят, когда Ленька легонько свистнул. Голова Глыбы показалась над бортом шхуны, и он спросил:
— Что там, Ленька?
— Шкипер, — ответил тот.
Саша опустил почти опорожненный вентерь в воду и вслед за Глыбой выбрался из шлюпки на шхуну. Увидев подходившего к барже Шорохова, Глыба закричал на двоих ребят, которые не успели получить рыбу:
— Вы чего тут, малявки, делаете? А ну марш отсюда. Быстро!
Но шкипер вдруг взял их за руку и тихо сказал:
— Ты что ж обидел этих, Глыба? Или рыба кончилась?
Глыба растерянно посмотрел на Шорохова и невнятно пробормотал:
— Да где же ее взять, Андрей Ильич? Вот Сашину и Юркину отдали, а больше нету. Всего-то было десяток лещей.
Шкипер засмеялся:
— Ты, Глыба, как фокусник: десять лещей делишь на двадцать человек — и каждому достается по две-три рыбины.
Глыба молчал, чуть отвернувшись.
— А моя доля целая? — спросил Шорохов.
— А как же, Андрей Ильич! Разве мы можем...
— Ну вот и отдай этим ребятам. А мы на уху еще поймаем...
Утро следующего дня выдалось по-летнему жаркое. Чистое небо слепило глаза.
В майке и лыжных брюках Нина стояла в шлюпке, привязанной к борту шхуны. В одной руке она держала небольшую кисть, в другой — банку с масляной краской. Только сейчас она закончила свою работу и теперь любовалась ею: буквы словно плыли по волнам, оставляя за собой еле заметный, дымчатый след.
— «Мальва», — громко сказала Нина. — Цветок простой, но гордый...