Подвижной, хитрый, умный, предприимчивый, он уже в те годы смело и безнаказанно проводил через границу и обратно контрабандистов. Раджими помог Юргенсу бежать из плена. Заручившись письмом одного из сановников эмира бухарского к купцам в Кабуле, он повел Юргенса по пути, уже пройденному такими же беглецами значительно ранее.
Юргенс хорошо помнит этот путь. Помнит темную ночь, быстрые и капризные воды Аму-Дарьи... Каюк... Переправу... Афганский берег... Пограничный пункт. Ночевка и уже спокойный, хотя и невыносимо трудный переход до города Мазар-и-Шериф. Ночевали в полуразвалившихся каравансараях. Грязь, вонь, теснота. Отвратительные насекомые. Сухие лепешки, тут, урюк, кок-чай.
В Мазар-и-Шерифе отдыхали двое суток, а потом в сопровождении двух конвоиров взяли путь на Кабул, через Таш-Курган, Кундуз-Дарью.
Горные перевалы, каменная пустыня, скалистые стены, ущелья и теснины, подъемы и спуски, дикая неведомая природа Гиндукуша. Перевал Хавак поднял их на высоту трех с половиной тысяч метров.
И только на подходе к Гульбахару, что означает цветок весны, стало веселее на душе. Вдоль дороги появились богатые фруктовые сады, виноградники.
С Раджими Юргенс расстался в Кабуле, а встретился вот здесь. Минуло тридцать лет.
«Да, Раджими верный человек, — еще раз подумал Юргенс в начал раздеваться. — С ним не пропадешь».
9
Юргенс и Раджими сидели на веранде, укрытой зарослями паутели и хмеля.
Вечерело. Со двора тянулись смешанные запахи мяты, табака.
— Скоро осень, — произнес Юргенс, чем нарушил деловой разговор.
Раджими удивленно посмотрел на него, приподнял брови, поморщил лоб, но промолчал.
— Вы помните ту осень, в Кабуле?
— Помню, — не понимая, к чему клонит Юргенс, ответил Раджими.
Он ждал, что скажет об осени в Кабуле его собеседник, но тот внезапно заговорил о другом.
— Так, что вы хотите сказать насчет Абдукарима? — спросил Юргенс.
— Он подозрителен.
— То есть?
— Саткынбай опасается его, боится предательства. Он уже два раза докладывал мне о нем...
— А ваше мнение?
ebooksa