Быстро исписав несколько листочков бумаги, Мейерович сказал:
— Вот это — врач-гомеопат, теософ, в прошлом дворянин, он стар, живет один в прекрасном особняке; это — музыкант в ресторане, сын раввина, сионист, мечтает о Палестине; а это — адвокат. Один его брат в Америке, другой в Швейцарии.
Юргенс свернул каждый листок в отдельности и передал Раджими.
— Ну, и последнее, что от нас требуется, — сказал Юргенс, поглядывая на часы, — это продумать все так, чтобы лишить возможности ваших земляков причинить вам неприятности в дальнейшем.
Мейерович широко раскрыл глаза. Ему было непонятно, о каких неприятностях может итти речь.
— Я вам сейчас объясню, — продолжал Юргенс. — Исчезновение документов, очевидно, уже вызвало переполох. И несомненно, что их исчезновение связывается с вами. Не исключена возможность, что ваши недоброжелатели нападут на ваш след, ну, допустим, через неделю, две, и тогда вы можете оказаться в неудобном положении. Ведь за растраченные вами двести тысяч, если не более, государственных средств Советы разразятся вербальной нотой, и ни одна соседняя с ними держава, смею вас заверить, не согласится держать у себя уголовников. Она предпочтет вас выдать. Другое дело, если бы за вами не числился должок.
Мейерович побледнел.
— Поэтому нам надо что-то придумать, — закончил свою мысль Юргенс.
Супруги молчали.
— А если они на той стороне назовутся вымышленными именами? — подсказал Раджими и получил благодарный взгляд от Мейеровича.
— Правильно! — одобрил Марк Аркадьевич.
— Правильно! — подтвердила Соня.
Но Юргенс омрачил их радость.
— Не подходит, — твердо отрезал он. — Будет еще хуже. Их могут заподозрить чорт знает в чем, они заврутся и запутаются.
Раджими нахмурил лоб и теребил бородку. Соня смотрела на него с надеждой.
— У меня идея! Лучше не придумаешь, — вновь заговорил Раджими. — Что, если пустить слушок, будто чета Мейеровичей, попав в безвыходное положение, решила покончить счеты с жизнью?
— Идея хорошая, — подхватил Юргенс, — но как и через кого вы пустите подобный слушок? Если начнете распространять вы, то навлечете на себя подозрение. Так тоже не пойдет. А я предложу лучше. Пусть Марк Аркадьевич напишет сам и подпишется вместе со своей прелестной супругой, что они ушли из сего мира, а записку подбросит на завод Раджими.
— Гениально! — восторженно воскликнула Соня.
— Да, это лучше, — проговорил Мейерович.
Мейерович вновь взялся за ручку.