Только вместо меховой шапки со страусовым пером солдаты носили белые тропические шлемы с прикрепленным сзади куском плотной, в несколько слоев простроченной ткани, которая должна была уберечь затылок от беспощадных лучей индийского солнца. Этот головной убор, напоминающий те, что носят докеры при разгрузке угля, выглядел не очень эстетично, но зато соответствовал местным условиям.
Полк готовился к наступлению. Воины в последний раз осмотрели свое снаряжение. Сержанты проверили наличие боеприпасов. Конюхи взнуздали офицерских лошадей и подтянули подпруги. Волынщики, заменяющие в шотландских полках трубачей, наигрывали милые сердцу солдата старинные народные мелодии, напоминавшие о далекой родине.
У большой палатки вели беседу два офицера, а рядом два денщика-туземца держали под уздцы великолепных, всхрапывавших от нетерпения лошадей. На эполетах у одного из офицеров поблескивала вышитая золотом корона — знак отличия майора, у другого — лейтенантская звездочка. Оба они были сильными, атлетического сложения мужчинами, образчиками типичных английских офицеров, достигших совершенства во всех видах спорта и обретших благодаря ему исключительную выдержку и выносливость. Одному из них можно было дать лет сорок, второму — года двадцать два — двадцать три. Первый, что постарше, был майором Ленноксом, герцогом Ричмондским, другой — лейтенантом Ричардом Тейлором, сыном председателя верховного суда.
— Скажите, дорогой Тейлор, — обратился герцог Ричмондский к своему юному собеседнику, — верите ли вы в ясновидение?
— Раз уж вы удостаиваете меня своим вопросом, отвечу: нет, милорд, никоим образом, — почтительно произнес тот.
— Это потому, что вы не шотландец! Мы, шотландские горцы, свято верим в ясновидение. Оно позволяет нам наблюдать происходящие вдали от нас и, как правило, важные реальные события.
Видя, что майор говорит вполне серьезно и даже с грустью, молодой человек заметил:
— Если в подобное явление верят столь достойные, как вы, люди, то вера эта в любом случае заслуживает уважения.
— Ах, Тейлор, можете мне поверить, обладать даром ясновидения — сомнительное благо, — сказал майор, сильно побледнев. Обычно крайне скрытный, сейчас он как будто решил выговориться. — Три недели тому назад я видел совершенно отчетливо, как жена моя упала замертво, сраженная ударом кинжала. Я слышал ее предсмертный крик… Прямо у меня на глазах закрылись ее очи… из груди полилась кровь… И с тех пор я ничего не знаю ни о ней, ни о детях… Нет ни единого письма… ни записки…
— Но вспомните, милорд, ведь мы окружены и почте к нам не прорваться. А если мы и общаемся с внешним миром, то только благодаря оптическому телеграфу[49].
— Вот поэтому-то я еще и надеюсь… Но это не все. Представьте себе, сегодня ночью я внезапно проснулся, и у меня опять было видение, не менее ужасное. Я услышал, как мои дорогие дети, Патрик и Мери, жалобно зовут меня на помощь, и в их криках было столько ужаса, что я покрылся холодным потом. Мне привиделось, что Мери отчаянно пытается вырваться из чьих-то грубых рук, а Патрик лежит недвижимый среди омерзительной горы трупов. Согласитесь, друг мой, что все это ужасно.
— Да, милорд, это действительно ужасно. Когда нет ни единой весточки от близких людей, ясновидение причиняет любящему сердцу сильные страдания, которые становятся с каждым часом все невыносимее. Но я думаю, нам удастся прорвать окружение, и мы наконец получим почту… Осмеливаюсь надеяться, милорд, что хорошие, полные нежности письма опровергнут ваши видения.
— Благодарю вас за добрые слова, мой дорогой лейтенант, хотя и не очень-то я верю в них. — И, обратившись к волынщику, отцу Кетти, который с непринужденностью старого и преданного слуги подошел поприветствовать его, майор сказал: — А ты, Килдар, не видел ли чего-нибудь? Близится час большого сражения. В такое время чувства настолько обостряются, что позволяют видеть как никогда и то, что происходит, и то, что будет потом.
— Да, милорд, я действительно кое-что видел.
— Что же?
— Что меня ранили в самом начале сражения. Но все обошлось, поскольку я смог продолжать играть на волынке.
— Вы слышите, Тейлор?.. Слышите?.. Килдар тоже видел!.. И знайте, все так и будет! — воскликнул герцог с жаром, свидетельствовавшим о его непоколебимой вере в подобные вещи.
Молодому лейтенанту захотелось избавиться как-то от гнетущего чувства, которое овладело им помимо воли: он искренне любил майора, своего командира, считая его человеком добрым и отважным, и тот платил Ричарду тем же. Не найдя ничего, что можно было бы противопоставить такому воззрению, юноша весело воскликнул:
— Ну так и я тоже видел кое-что, вернее, кое-кого… Я видел моего замечательного батюшку. Вы знаете, как он любит поесть, милорд. Так вот, я его видел сидящим во главе стола, уставленного различными яствами. Вид у него был такой величественный, словно он председательствовал в верховном суде. И он сказал: «Нужно будет отправить нашему дорогому лейтенанту туда, в страну афридиев, ящик старого вина и паштет…». Так что я жду паштет и вино, чтобы отпраздновать победу… Приглашаю и вас, мой славный Килдар!
Внезапно прозвучали трубы, к ним присоединились волынки Гордонского полка. Промчались вестовые. Солдаты кинулись по своим местам.
ebooksa