Все совершенное в течение этого короткого срока поистине походило на чудо. Число жителей Либерии непрерывно возрастало. Увеличивалось количество домов (правда, по большей части деревянных), так что все были обеспечены жильем. Город, ограниченный с востока рекой, быстро расстраивался к югу и к западу.
Теперь это был уже не захудалый лагерь, а настоящий город. В нем имелось все необходимое для жизни. Булочники, бакалейщики, мясники обеспечивали население провизией. Часть продуктов поставляли местные фермеры.
Дети больше не бродяжничали — открылась школа, в которой преподавали супруги Родс.
В октябре, после годичного отсутствия, вернулся Гарри Родс и привез множество самых разнообразных товаров. Сразу же по возвращении он с глазу на глаз о чем-то переговорил с Кау-джером, а затем занялся делами, никому не сообщив о цели своего продолжительного путешествия.
Время, проводимое Родсами в школе, не мешало торговле в магазине, где работали Эдуард и Клэри Родс, а также Туллия и Грациэлла Черони.
Открылся конфекцион и обувной магазин, где дела шли также весьма успешно. Плантации эмигрантов, потерпевших в прошлом году неудачу, начали приносить доход. В Либерии возникло несколько крупных предприятий, в которых работало много каменщиков, плотников, столяров, слесарей.
К югу от Либерии открылся кирпичный завод, производивший отличный кирпич.
В отрогах гор, на западе полуострова, были обнаружены значительные залежи полезных ископаемых, используемые для изготовления алебастра и извести. Один смельчак даже рискнул организовать производство бетона для строившегося порта.
Врач Самюэль Арвидсон и фармацевт, приехавшие из Вальпараисо, убедились, что Либерия — настоящее золотое дно.
Широкая дорога у подножия горы (по которой шли заговорщики, пока не свернули на крутую горную тропинку), тянувшаяся к востоку вдоль извилистых берегов реки, через километр исчезала за двумя холмами. Но все знали, что и там ведутся работы. Два месяца назад дорога, все время разветвляясь, прошла мимо плантации Ривьеров на север. Другая, уже построенная, пересекала реку, и прочный каменный мост соединял Либерию с ее пригородом.
В пригороде мало что изменилось. Только мол, протянутый от берега, все дальше выдавался в океан. Он надежно защищал от западных ветров бухту Нового поселка, превращая ее в большой и удобный порт. Как раз в этот день начали забивать сваи для набережной и причалов, необходимых для океанских судов. Но коммерсанты, ведущие торговлю с островом Осте, не собирались дожидаться завершения постройки набережной и мола. В прошлом году сюда прибыло три торговых судна — все за счет Кау-джера, а в этом году пришло семь судов: два из них были зафрахтованы администрацией колонии, а остальные пять принадлежали частным фирмам.
Вот и сейчас против Нового поселка стоял большой парусник, в который грузили тес из лесопильни Ривьеров. Другой парусник, груженный тем же товаром, поднял якорь несколько часов назад и уже огибал Западный мыс.
Все, что окружало Льюиса Дорика и его товарищей, красноречиво свидетельствовало о растущем благосостоянии колонии, но они не желали видеть и понимать это. Все было для них привычным и поэтому не производило должного впечатления. Ведь изменения к лучшему почти всегда остаются незамеченными, а эта компания наблюдала их изо дня в день. И даже если бы эти люди мысленно перенеслись ко дню кораблекрушения, от которого их отделяли три года, вряд ли они смогли бы оценить перемены, произошедшие на острове Осте. Они уже привыкли к окружающей обстановке, считали ее обычной, и, наверно, им казалось, что все это существовало всегда.
Впрочем, в настоящий момент их мысли были заняты совсем другим. Дорик и его сообщники перечисляли жителей Либерии и записывали подходящие, по их мнению, кандидатуры.
— Больше никого не знаю, — сказал наконец Сердей. — Сколько у нас набралось?
Дорик пересчитал имена, записанные в блокноте.
— Сто семнадцать, — ответил он.
— Из тысячи, — уточнил Сердей.
— Ну и что же? — возразил Дорик. — Сто семнадцать — это уже кое-что. Думаешь, у Кау-джера больше? Я говорю о людях решительных, готовых на все. Остальные — это овцы, которые пойдут за любым вожаком.
Сердей не ответил. Видно было, что он колеблется.