— Джентльмены требуют проведения выборов и права участия в них. Они имеют такое же право голоса, как и все другие, не так ли? Почему это пять тысяч человек будут навязывать свои законы двадцати тысячам? Это несправедливо…
Он сделал паузу, тщетно ожидая ответа Кау-джера. Затем, обескураженный его упорным молчанием и желая показать, что высказал все, закончил:
— Вот так.
— Это все? — спросил в третий раз Кау-джер.
— Да… — ответил тот. — Все, хотя и не совсем… Ну, в общем, можно считать, что пока все.
Кау-джер пристально посмотрел в настороженные глаза делегатов и спокойно заявил:
— Вот мой ответ. Вы явились на остров Осте против нашей воли. Даю вам двадцать четыре часа для безоговорочной капитуляции. После указанного срока я приму соответствующие меры.
По его знаку к нему подошел Хартлпул в сопровождении десяти стражников.
— Хартлпул, — приказал Кау-джер, — выведите этих людей за строй!
Делегаты были озадачены и ошеломлены ледяным спокойствием губернатора. Окруженные колонистами, они покорно удалились.
Но по возвращении к тем, кого они обозначали словом «джентльмены», тон их резко изменился. Отчитываясь в выполненном поручении, они, дав волю накопившемуся и подавляемому до тех пор гневу, разразились шквалом бранных слов и страшных проклятий.
Это невообразимое красноречие возымело свое действие на толпу. Вскоре по донесшемуся дикому реву Кау-джер понял, что его ультиматум обнародован. К ночи волнение несколько улеглось, и все-таки до самого утра раздавались отдельные злобные выкрики невидимых в темноте пришельцев. Вероятно, они решили добиться своего и заночевали под открытым небом.
Остельская милиция дежурила всю ночь с оружием в руках.
Чужеземцы действительно не ушли из Либерии. Многие из них, утомленные ожиданием предстоящего сражения, улеглись прямо на земле, и утром улицы города, казалось, почернели от массы людей, лежавших вповалку на мостовой. Но при первых же солнечных лучах вся эта орава вскочила на ноги, неистово шумя и чертыхаясь.
Дома на улицах, занятых бандитами, казались необитаемыми. Если какой-нибудь любопытный остелец, приоткрыв ставни, выглядывал наружу, дикое улюлюкание сразу же вынуждало его захлопнуть окно.
Не договорившись о дальнейших действиях, мятежники продолжали бурно обсуждать создавшееся положение. Число пришельцев все увеличивалось и теперь доходило примерно до четырех-пяти тысяч. Разосланные ими ночью во все стороны гонцы привели подкрепление. Золотоискатели из района Золотого Ручья уже прибыли в Либерию, но тем, кто находился в центральной части острова или на северо-восточной его оконечности — если предположить, что они придут, — потребовалось бы от одного до нескольких дней пути.
Их единомышленники, уже вторгшиеся в город, поступили бы умнее, дождавшись остальных. Тогда число осаждающих достигло бы десяти — пятнадцати тысяч, и положение Либерии, и так достаточно тяжелое, стало бы почти безнадежным.
Но эти буйные головы не смогли терпеливо выждать нужного момента.
Чем ближе был полдень, тем больше разгорались страсти. Возбуждение усталой толпы, подстегиваемое речами ораторов, все усиливалось.
К одиннадцати часам волнение накалилось до предела, и внезапно, в едином порыве, захватчики бросились на остельскую милицию, тотчас же направившую на них штыки. Нападавшие поспешно отступили, потеснив последние ряды. Во избежание случайного кровопролития, Кау-джер отвел свои отряды, которые, точно выполнив отступательный маневр, заняли позицию перед управлением. Таким образом, улицы, выходившие на площадь, опустели. Золотоискатели, ошибочно истолковав истинный смысл этого отхода, разразились оглушительными победными кликами.