Гера вскочил и показал нам на дверь:
– Вон!
– Сколько он выпил? – подойдя к девушке и обняв ее, спросил я.
– Господи, ну, сколько мы выпили… – чередуя шепот и всхлипы, забормотала она. – По три рюмки, кажется…
– Три рюмки?! – воскликнул я.
– Три рюмки?! – взревел Антоныч, округляя глаза. – А у нас ремни остались в машине!..
– Я вам ничего не сделала… – сказала горничная, и в глазах ее пропал блеск.
Схватив бутылку, Гера стал пить из нее, трясясь и булькая. Закончив, обвел нас ненавидящим взглядом.
– Она вырубилась, – произнес Гриша, и мы посмотрели на девушку.
– Сукины дети… – Гера встал и поднял с кровати рубашку. – Дайте, я ей хоть денег оставлю… – вынув бумажник, он отсчитал три сотни долларов. – С вами среди людей нельзя находиться. Вы опасны для общества.
– Ты, Гера, главное, не волнуйся… – сказал Гриша, и я заржал.
По лестнице спускались мы вчетвером. Администратор поднялась и спросила, что с девушкой.
– Она спит, – сказал Антоныч.
– Я пойду посмотрю.
– Идите.
Пока она ходила на разведку, Гера приводил себя в порядок.
– Ну, спал я с Верой, спал, – воспользовался паузой Антоныч.
– Так я врун?
– Ни в коем случае.
Администратор спустилась вниз и сказала таким довольным тоном, словно это ее касалось, а не горничной: