Семи смертям не бывать

22
18
20
22
24
26
28
30

— Зачем послали? — все еще недоверчиво спрашивает офицер.

— Для связи.

— С кем должен связаться?

— Тут видишь какое дело… Отряд наш отступает из Дюртюлей. Так вот меня и послали сказать об этом, предупредить Мензелинск. Курьер я. В голосе Данилки искренняя угодливость, как у приказчика, пытающегося всучить покупателю залежалый и не очень качественный товар. Офицер продолжает быстро, деловито допрашивать. Чувствуется, что его радует удача. Не попадись этот малый, трудно пришлось бы ему. Пойди добудь все те сведения, которые сейчас выкладывают ему.

— Сколько человек в отряде? — спрашивает офицер.

Данилка сосредоточенно, словно прикидывая в уме, размышляет.

— Человек полтораста, должно быть, есть, — наконец произносит он.

— Как вооружены?

— Э, плохо, — говорит с осуждением Данилка. — Один пулемет, да и патронов мало. — Он сокрушенно вздыхает. — Люди уходят из отряда. Разве без оружия можно? По нас-то из пушек садят, а мы.

— Что, не нравится? — удовлетворенно улыбается офицер.

— Да кому охота помирать? Хоть белый, хоть красный. Что тут говорить…

Несколько секунд офицер молчит, очевидно решая, как ему поступить с Чирковым.

— Ты коммунист? — спрашивает он у Данилки.

— Что? Да нет, какой коммунист, — трясет головой Данилка. — Беспартийный.

— Доброволец?

— Да нет же. Мобилизованный. Кому охота добровольно голову подставлять?

— Врет он, — убежденно говорит стоящий рядом солдат. — У Чеверева все добровольцы. Головорезы как есть. Пустить его в расход, и точка.

— Говорю, мобилизованный, — бурно врывается в разговор Данилка. — Вот возьмете меня к себе — пойду тоже. Кто мобилизует, туда и должен идти. На то и власть, — убежденно заканчивает он.

Офицер улыбается. Расспросить бы подробнее этого простака, да нельзя задерживаться здесь, под самым боком у Чеверева. Придется в штаб отправить. Пусть поговорят там с ним «по душам».

— Ладно, — решает он. — Отвезут тебя в. Бакалы. Там и мобилизуют.