Фризе опять вспомнил, как они резвились с Юлей в спальне, а где-то рядом магнитофон писал каждый вздох, каждый шорох. Он почувствовал, что щеки и уши у него запылали, словно в этот жаркий вечер кто-то натер их снегом.
— Никаких женщин, Кулибин! Твои мигалки и моргалки не наврали?
— Исключено! — отмахнулся Ранет. И, нахмурившись, сказал: — Знаешь, и у меня нелады… — И тут же оборвал фразу.
— Ты сильно грустил, когда мы встретились. Я даже подумал — уж не иссяк ли твой технический гений?
Они остановились у забора, за которым начинались поля. И сразу вдохнули запахи ночной земли — свежескошенной травы, сена, лекарственной ромашки.
— Тебе, Длинный, не кажется, что у каждого запаха своя температура? У сена — потеплее. У ромашки — прохладней. Странно?
— Странно, что я впервые услышал от тебя о Боге.
— О Боге? — удивился Константин. — Я упомянул Бога? Честное слово, не заметил. Ты знаешь, утром я всегда гуляю по Бульварам. Вот и вчера отправился. Спускаюсь с Трубной площади, задумался и налетел на мужика. Здоровый оболтус! Чуть не упал от неожиданности. А он смеется. Спрашивает: «Не ушиблись, Константин Иванович?» Можешь себе представить? Никогда, даже мельком, я этого «быка» не видал.
Владимир усмехнулся. За то время, что они не виделись, словарный запас Ранета основательно пополнился.
И в темноте Константин заметил улыбку.
— Старик! Я же газеты читаю. Телик тогда смотрю. Радуюсь полноте жизни.
Эти слова, сказанные с иронией, были сущей правдой. Ранет все и всегда делал с удовольствием. Среди друзей и знакомых Фризе не было человека, который бы с таким удовольствием работал, ел, смеялся, встречали с людьми. Не только с друзьями. Со случайным попутчиком в электричке, в метро, в трамвае. И вдруг — непривычная грусть.
— Бугай говорит: «Константин Иванович! Присядем?» А на скамейке такой же охламон дожидается. Сели. А куда денешься, Длинный? Их двое. Да и любопытно— что скажут? Вот они и сказали… — произнес Ранет задумчиво. И замолк. Не торопился выкладывать свои огорчения. Как будто прикидывал, стоит ли?
Они постояли у забора, вслушиваясь в ночные звуки — перестук далекой электрички, сонное покрякивание уток на реке, противное завывание сработавшей на автомобиле противоугонной сигнализации. Потом не спеша пошли по саду в сторону дома.
— Ты, Длинный, выводи свою тачку. Вернемся в город. По дороге поплачусь тебе в жилетку. Все расскажу как на духу. — Он невесело рассмеялся. — Вот прижали, оболтусы!
Рядом с гаражом у Фризе была оборудована простенькая спортивная площадка — турник, конь, шведская стенка, мешок с песком для отрабатывания ударов. В неярком свете уличного фонаря скромный спортивные инвентарь выглядел фантастически.
Костя остановился у мешка с песком. Спросил:
— И ты каждый день стучишь по этому предмету? — В его голосе чувствовалось восхищение. — Железный мальчик!
— Не так уж часто я бываю на даче. Да и ленив. Ты же знаешь.
Фризе подошел к гаражу. Открыл дверь.
ebooksa