— Разумеется! — нервно усмехнулась баронесса. — Зачем же я буду наговаривать на себя.
Кемпнер повернулся к графу:
— Я рассчитываю на вашу скромность. Если хотите жить спокойно, забудьте навсегда все, что слышали здесь.
Штурмбанфюрер ушел. А через минуту откланялся и Гай.
Телефон дребезжал так настойчиво, что фон Зиттарт вынужден был, наконец, протянуть руку.
— Вы могли бы подождать утра? — недовольно буркнул он, думая, что, как обычно, его тревожит личный секретарь. — Что? Кто? Да, понимаю… Да, да… Иду.
Осторожно, чтобы не разбудить супругу, государственный советник выбрался из постели, кое-как оделся, сунул в карман пистолет, перекрестился и вышел, погасив свет. Было около часа ночи.
У подъезда к нему подошел граф ван Гойен, которого он знал со слов Эриха.
— Чрезвычайное происшествие, господин фон Зиттарт. Супруга барона по недомыслию выдала вашу группу Кемпнеру. Надо что-то решать до утра, иначе конец. Немедленно повидайтесь с бароном. Но дома его нет.
— Он в штабе, — упавшим голосом ответил фон Зиттарт. — Я увижу его через полчаса. Но как это случилось?
Гай рассказал о том, что произошло в гостиной у баронессы.
— Спасибо. — Фон Зиттарт протянул руку.
Гай пожал ее со словами:
— Это в наших общих интересах.
…Барон фон Остенфельзен молча выслушал короткий рассказ друга и продолжал молчать.
— Что же делать, Эрих? — не вытерпел фон Зиттарт.
— Действовать!
— Но как?
— Если мы с тобой понимаем, что дело идет о жизни и смерти, нам нельзя проявлять малодушие.
— Ты во мне сомневаешься?