Том 8

— Ничего нельзя поделать, сэр, — смиренно сказал ему старший брат (братья стояли рядом, стараясь поддержать друг в друге мужество). — Мы бессильны. У нас почти ничего не осталось, и было бы несправедливо по отношению к другим, если бы мы вам уплатили. Можно лишь надеяться, что, когда будут исчерпаны все оставшиеся возможности, никто, кроме нас самих, не пострадает.

— Я пришел не взять, а внести деньги, — сказал Рафлз Хоу своим серьезным, как бы извиняющимся тоном. — У меня здесь с собой пять тысяч банковских ассигнаций, в сто фунтов каждая. Если вы будете так добры и примете этот вклад, я буду чрезвычайно вам обязан.

— Но, боже мой!.. — проговорил Руперт Гэрревег, запинаясь. — Разве вы, сэр, не слыхали, что… Разве вы не видели? Мы не можем допустить, чтобы вы пошли на это, не зная… Как ты думаешь, Льюис?

— Да, конечно! Сейчас мы не можем посоветовать вам, сэр, воспользоваться услугами нашего банка: идет непрерывное изъятие вкладов, и мы не знаем, чем все это может кончиться.

— Ну-ну, — сказал Рафлз Хоу. — Если изъятие вкладов будет продолжаться, пошлите мне телеграмму, я добавлю еще немного. Расписку вы мне пришлете по почте. Всего доброго, господа!

Он поклонился и вышел, прежде чем изумленные братья поняли, что произошло, и успели оторвать глаза от огромного черного саквояжа и лежащей на столе визитной карточки посетителя. В Бирмингеме в тот день все обошлось благополучно, и банк братьев Гэрревег по сей день пользуется заслуженно высокой репутацией.

Эти случаи сделали Рафлза Хоу известным по всему Мидленду. Однако, несмотря на свою щедрость, он был не из тех, кого легко надуть. Тщетно канючил у его дверей здоровенный нищий, напрасно ловкий вымогатель исписывал страницу за страницей, изливая свои вымышленные горести. Роберта поражало, как безошибочно Рафлз Хоу, выслушав от него какую-нибудь трогательную историю, замечал всякое несоответствие, тотчас слышал фальшивую ноту. Если пострадавший был, по мнению Рафлза Хоу, достаточно силен и мог сам справиться со своей бедой или таков по своей натуре, что помощь не пошла бы ему на пользу, ничего нельзя было добиться от хозяина Нового Дома. И старик Макинтайр тоже тщетно осаждал миллионера тысячами намеков и недомолвок, стараясь дать ему понять, какой злой и несправедливой оказалась участь его, бывшего фабриканта, и как легко было бы ему вернуть прежнее величие. Рафлз Хоу вежливо выслушивал, кивал, улыбался, но не проявлял ни малейшей охоты помочь озлобленному неудачами фабриканту оружия подняться на прежний пьедестал.

Но если богатство странного отшельника манило к себе попрошаек, как огонь притягивает мотыльков, оно привлекало к себе и другие, более опасные общественные элементы. В деревне стали встречаться грубые, подозрительные физиономии, за елями возле Нового Дома по ночам рыскали какие-то темные фигуры, и городская и местная полиция предупреждала, что в Тэмфилд собираются пожаловать недобрые гости. Но, как полагал Рафлз Хоу, среди многих возможностей, какие дает огромное богатство, оно обеспечивает и его защиту, в чем кое-кто скоро имел случай убедиться.

— Не хотите ли зайти ко мне? — сказал он однажды утром, заглянув в полуоткрытую дверь гостиной «Зеленых Вязов». — Покажу вам нечто забавное.

Рафлз Хоу близко сошелся с семьей Макинтайр, и редкий день проходил, чтобы они не встретились.

Все трое охотно откликнулись на приглашение, зная, что это, как всегда, сулит какой-нибудь приятный сюрприз.

— Я как-то показал вам тигра, — обратился Рафлз Хоу к Лауре, когда они входили в столовую, — а сегодня покажу зверя не менее опасного, хотя далеко не такого красивого.

В углу столовой находились особым образом расставленные зеркала, и наверху, под острым углом к ним, — еще одно большое круглое зеркало.

— Посмотрите в верхнее зеркало, — предложил Рафлз Хоу.

— Господи, какие страшные люди! — ужаснулась Лаура. — Их там двое, и я не знаю, который хуже.

— Что они там делают? — спросил Роберт. — Они как будто сидят на полу в каком-то подвале.

— Очень подозрительные личности, — заметил старик Макинтайр. — Рекомендую послать за полицией.

— Уже сделано. Но сажать их в тюрьму, пожалуй, излишне: они и так уже в надежном заключении. Впрочем, законная власть должна получить то, что полагается ей по праву.

— Да кто же они и как сюда попали? Объясните нам, мистер Хоу. — Нежный, почти умоляющий тон в сочетании с величественной красотой придавал Лауре особую прелесть.

— Я знаю о них не больше вашего. Вчера вечером их еще не было, а утром они оказались здесь, значит, они попали сюда ночью. Да и слуги, войдя в комнату утром, увидели, что окно открыто. А что касается профессии и намерений этих субъектов, это, я думаю, легко прочесть на их физиономиях. Красавчики, нечего сказать!