— Ты удивляешь меня, бабу! Это самое приятное препровождение времени, которое любят мыслители и философы; рука занята, ум же свободно предается самым возвышенным мечтам… Не хочешь ли пройтись со мной к озеру?
«Я ошибся на его счет, — подумал Кишнайя, — он просто дурак. Как я не догадался раньше! Рыболов! А еще говорили, будто европейцы в Нухурмуре — серьезные противники!»
— Принимаешь мое предложение? — спросил Барбассон.
— Я рад быть полезным тебе, сахиб! — отвечал тхуг, недоверие которого совершенно исчезло.
— Так идем… Самое время, когда рыба клюет охотно. Обещаю тебе к завтраку блюдо по твоему вкусу.
— А ты разве занимаешься стряпней? — спросил Кишнайя снисходительным тоном. — «Рыболов и повар, — думал он, — бедный человек! И таким людям поручают охрану Нана-Сахиба… Нет, право, не составляет никакого труда завладеть героем восстания после отъезда Сердара… Знай я это…»
— Кухня, бабу, не имеет тайн для меня, — продолжал провансалец, — каждый день я сам готовлю принцу разные кушанья… Это прелесть, уверяю тебя.
И он щелкнул языком с видимым наслаждением.
— Он напрасно уезжает… Вместо того, чтобы начинать свои игры с англичанами, оставался бы лучше здесь, где я забочусь о нем, холю его… Впрочем, это его дело; есть люди, которые по-своему понимают, что такое счастье.
Все подозрения тхуга мало-помалу улетучивались. Вначале он боялся какой-нибудь ловушки; исполняя такое опасное поручение, он все время должен был держаться настороже и ни за что не согласился бы на такую раннюю прогулку ни с одним туземцем, а тем более с европейцем из свиты Нана-Сахиба. Прогулка на озеро показалась бы ему еще опаснее, не играй Барбассон так прекрасно свою роль. Вид у него был такой добродушный и безобидный!
— Следовательно, — сказал тхуг, желавший окончательно покончить с сомнениями относительно своего спутника, — ты думаешь, что Нана не прав, желая попытать счастья?
— Имей я возможность помешать этому, он не поехал бы сегодня вечером с тобой… Уезжать, чтобы рисковать жизнью, когда можно жить спокойно, — безумие, которого я не понимаю. Да и потом, если правду говорить, — продолжал Барбассон тоном доверия и понижая голос, — моя служба при нем кончится, и я потеряю хорошее место. Сердар поместил меня в Нухурмур, чтобы я после его отъезда занимал принца и рассеивал его черные мысли; теперь я не буду больше ему нужен, а чтобы ехать за ним на войну — благодарю покорно! Пусть на меня не рассчитывает… Я доеду с ним до Биджапура, чтобы получить отставку у Сердара… А там до свидания, милая компания, — я еду во Францию!
Эти слова Барбассон мог сказать тем более естественным тоном, что подобные мысли давно уже бродили в его голове после того, как он получил королевский подарок от Нана-Сахиба. Но в эту минуту Барбассон думал о другом; вид старого врага, которому он приписывал смерть Барнета, вернул ему всю его энергию, и ради мести он превратился в авантюристов прежних дней.
Тхуг не верил своим ушам.
— Как, — сказал он с удивлением, — ты разве не был комендантом Нухурмура во время отсутствия Сердара?
Барбассон чувствовал, что от его ответа будет зависеть решение Кишнайи, потому что хитрый туземец не делал ни шагу, чтобы двинуться к выходу.
— Я — комендант! — воскликнул он с самым добродушным видом. — А кем бы я командовал? Бог мой! Я никогда не держал ружья в руках; так меня зовут здесь ради шутки… Командовал тот, другой.
— Кто другой?
— Да Барнет, твердый, как сталь! Плохо приходилось от него душителям и англичанам. Ты разве не знал Барнета, правую в руку Сердара?
— Он с ним, конечно?
ebooksa