Лодка за краем мира,

22
18
20
22
24
26
28
30

– Бежим, – закричал Макс, когда голова Магистра уже показалась из-за верхних ступенек лестницы.

Они сорвались с места, уже не пытаясь скрываться, стремглав бросились к противоположному концу балкона.

– Охрана, на станции чужие! Взять их!

Крик Магистра загудел железом у них за спиной.

– Сюда! – воскликнул Макс, хватаясь за косяк двери, в которую они запрыгнули почти одним прыжком.

Он схватил Эмму за руку, таща ее за собой. Они выбежали в какой-то пустынный и гулкий коридор, с колонами по сторонам. Прошмыгнули в боковую анфиладу мимо стен с нарисованными растениями и животными необычных форм и видов. Выскочили на стеклянный помост, подвешенный прямо над тропическим зимним садом, утопающим в зелени и влажности, пахнущий мокрым мхом, папоротником и болотом.

– Стой, стрелять буду! – трое охранников в черной форме, с пистолетами, тяжело дыша, неслись из бокового прохода.

Беглецы свернули в технический коридор с бетонными стенами и низким потолком.

– Скорее же, Эмма! – закричал Макс, когда девушка вдруг стала отставать.

– Я больше не могу… задыхаюсь… не могу бежать… подожди…, – жалобно выдохнула она, с трудом ковыляя за ним, – Я подвернула ногу.

– Ну, Эмма, – он взял ее за плечи, – еще немножко, капельку! Ну, малышка, пожалуйста…

– Не могу, ох, не могу! – она присела.

Тогда он взвалил девушку на плечо и попытался бежать, но бежать с тяжелой ношей не получалось. Пот градом тек по спине, воздух вырывался из горла с тяжелым свистом. Неумолимый грохот подкованных металлом ботинок слышался все ближе и ближе.

– Стоять – или мы открываем огонь! – эхо многократным звоном билось в стенах тоннеля.

Громко хлопнул выстрел: – Дзынь! – Пуля легла совсем рядом, осыпав цементной крупой. Бежать не было сил. Макс беспомощно прислонился лбом к холодной стене, с трудом переводя сорванное дыхание. По лбу тонкой струйкой стекал ручеек пота.

Похоже это конец. Не уйти. Может быть, сдаться? И что, нас отпустят обоих восвояси? Как там сказал Баллистер? – "После всего, что они узнали, я вынужден убрать обоих". Пристрелят, сбросят в заброшенную выработку, и никто ничего не узнает.

В отчаянии Макс огляделся, безнадежно ища глазами спасение. Шагах в пяти в неглубокой нише в блеклом свете фонарей темнела невзрачная деревянная дверь.

Шатаясь под тяжестью ноши, он шагнул к ней и, едва не свалившись, пнул ногой. Та неожиданно легко поддалась. Он внес девушку внутрь, кинулся к тяжелому деревянному брусу, выполнявшему роль запора. Отсыревшее в подземелье дерево двигалось с трудом, не желая входить в паз в стене. Собрав все силы, он навалился, делая последний рывок, и непослушный засов, наконец, протиснулся в выбитое в камне отверстие. И почти сразу дверь задрожала от тяжелых ударов.

– А ну, открывай! Достанем – хуже будет! – Толстые доски скрипели, едва сдерживая напор преследователей, разгоряченных погоней.

Подхватив хромающую девушку, Макс отволок ее подальше от двери, чтобы не попасть под случайные пули.