Короче — пиковая ситуевина получается. Как-то надо бы подстраховаться, придумать легенду, роль, или как ее там… И тихонечко, неспеша, не подавая вида и запаха выползти из этой хренотени. Медленно-медленно, с заметанием следов. А копии этой дюже секретной порнухи потом уничтожить, когда все уляжется и сойдет на нет.
Куда же я Юрин телефон-то записал? Надо в старой книжке поискать — должен там быть.
Народу, несмотря на двенадцатый час ночи, на улице было порядочно — лето, суббота, светло и тепло. Неспеша добрел до парадной, спокойно поднялся на свой этаж. Обошлось, не напали и не убили. Видно, не время еще.
Дверь у нас в квартире уже с девяносто третьего года железная, с нехитрым, но надежным замком. Это у них там, у американцев, судя по их ужасным триллерам и кошмарным боевикам, при разгуле насилия и преступности все двери почему-то сплошь стеклянные, а вместо замков финтифлюшечки мелкие. У нас — по-другому, у нас все сложнее…
Может, у них стекла особой прочности? А ломом пробовали? А кирпичом?..
И вновь дверь моя была цела и невредима. Это радовало. Как говорится, пустячок, а приятно.
В общем-то, район у нас спокойный. Если и шалят мелкие мазурики, так их родная милиция, не сходя с места, на четыре кости ставит, энергично воспитывает и быстро отпускает домой. Железную дверь я поставил спокойствия для. На всякий случай. Серьезным людям — не помеха, но всякая гопота залетная не сунется. Замок, правда, не «Цербер» — обратный ригельный, однако держит, слава Богу, крепко. Раньше у нас с Лидусей не было железной двери. Как-то деревянной обходились. Да и телевизора не было, и видика, и машины с гаражом. Долго можно перечислять, чего у нас с Лидусей в раньшее время не было. Ружье, правда, было. Мне в поле без ружья — никак. Оголодаешь.
И, надо сказать, и ружье, и дети из прежней доперестроечной жизни остались, но еще появились телевизор и видеомагнитофон. Импортный, японский. Четыре… Для работы маловато, конечно, но, чем богаты…
Забыл упомянуть, что видеопрокатом дело мое не кончилось. И сам я не заметил, как встал на кривую, скользкую, а возможно, и тернистую, дорожку видеопиратства. Стал проклятым расхитителем интеллектуальной кино- и видеособственности.
Прежде, в стране советов, то есть у нас, это и грехом не считалось. Об авторских правах понятия были смутные. Крали у них, у врагов, всё, что плохо лежало. На наш взгляд, разумеется. От чертежей атомной бомбы и до конструкции многоразовых контрацептивов включительно. И фильмы, и книги, и проч. и проч. И что-то я не слышал, чтобы наше родное социалистическое государство под мудрым руководством партии кому-нибудь что-нибудь платило за какую-то там интеллектуальную собственность. Разве что шпионам за удачно украденное. Или, в виде исключения, писателю-коммунисту типа Джеймса Олдриджа за идеологически выдержанный роман о любви… к пролетариату.
Да и не удивительно: если уж у нас Иосиф Кобзон — народный артист, почти как Стенька Разин — народный герой. В принципе-то понятно: неправовые мы были, недемократические…
Разумеется — это не оправдание, ведь каждый отвечает только сам за себя. Мало ли, что все воруют!
В общем, каюсь, господа присяжные заседатели, каюсь и откровенно признаю — расхищал в свою пользу чужую собственность, интеллектуальную: копировал фильмы и наши, и не наши. Корысти ради. С целью последующей реализации.
А что делать? «Ус осень сыбко кусать хочется…» Не озолотился, разумеется, но детишкам на молочишко хватало. За что и приношу свои искренние извинения создателям нетленок. Больше ничего, к сожалению, принести им не могу.
Был, конечно, путь более прямой — ларьки грабить, прокатчиков всяко-разных бомбить, или в милицию пойти работать на нищенскую зарплату, но не сподобился. И в грузчики не пошел — неохота как-то стало, лениво.
Ладно, проехали — не о том сейчас думать следует. Я закрыл поплотнее по-летнему распахнутые окна комнаты, задернул шторы, проверил еще раз входную дверь и, включив четыре видика, без суеты приступил к нехорошему, почти шпионскому делу. Значит, решено: перекатаем эту гадину — с одного на три. Три копии отчекрыжим.
Для читалки я обычно использую «тошибу» — капризная машинка, но качество дает приличное, почти профессиональное. На записи у меня три «панасоника» стоят — «десятки». Старенькие уже, неприхотливые, но безотказные магнитофоны.
Так… Пошла запись. Остановил — проверил. Нормально пишется. Это радует. Значит — запись не кодированная. А то попадаются иной раз такие «подшитые» оригиналы. Смотреть — сколько душе угодно, а как до перезаписи дело доходит — абзац. Не пишется, и все тут.
Ну, мы-то, отечественные видеопираты и с такими заморочками более-менее разбираемся, но повозиться иной раз приходится. Возимся, мучаемся, страдаем. А куда денешься, если широкие массы российских трудящихся постоянно голливудские новинки просят? Приходят в прокат и требуют: дай, дай, дай… А они — новинки эти — забугорными капиталистами закрыты разными спец-прибабахами. Так на пленке перед началом фильмы и пишут белым по-черному: «Видеопрограмма защищена специальным электронным кодом…»
Ну, ну… Защищена у них. Как стеклянными дверями. Наши умельцы эту проблему решили враз. И очень даже просто. Без всяких там заморочек. Оказалось, что их же забугорный видеоплейер дешевенький «панасоник-четверка» все прибабахи кодированные просто-напросто игнорирует и «читает», не обращая внимания на разные там мульки. Нет, эта кассетка хоть и «специальная», но без кода. Пишется сразу, всерьез и надолго…
ebooksa