- Товарищ командир, произошёл сбой в работе комплекса «Тобол». Производим его перезапуск, - доложил, наконец, штурман.
- Хорошо, Соломатин, работай спокойно. Но это «хорошо, прекрасная маркиза» я тебе припомню, - пообещал командир.
Вскоре курсоуказание восстановилось, они вышли на Кольские ведущие створы, оставив остров Сальный слева, развернулись на курс 175 градусов и подошли, отшвартовавшись у стационарного ракетопогрузочного причала в губе Окольной.
- По местам стоять к погрузке ракет! – по этой команде крен и дифферент крейсера привели к нулевым значениям, выставили сигнальные флаги «идёт погрузка боезапаса» и сделали множество других действий, позволивших доложить командиру, что корабль готовый и личный состав занял места к погрузке ракет.
Тем временем буксиры притащили плавучую заградительную сетку, которая прикрыла предстоящий фронт работ от любопытных глаз. Антон проинструктировал ракетопогрузочную партию и пошла-поехала исключительно ответственная процедура по приему и погрузке баллистических ракет на корабль. На площадке причала уже были развёрнуты пожарная машина, автомашина с растворами для дезактивации возможных проливов ракетных топлива и горючего, малый подъёмный автокран и большой плавучий пятидесяти тонный подъёмный кран для вывески и погрузки ракет. Подъехал ракетовоз с зачехлённой ракетой. Её расчехлили, офицеры БЧ-2 ракету и её головную часть осмотрели и приняли сопровождающую документацию. Затем к ракете пристыковали погрузочные траверсы и пошла работа под руководством ответственного представителя технической базы. Когда ракета зависала над корпусом «Ладушки», то далее погрузкой уже руководил командир корабля. Наконец первая ракета загружена в шахту, к ней пристыковали все кабели, разъёмы и коммуникации. Закрыли крышку ракетной шахты. И так в течение 4 суток весь боекомплект баллистических ракет был загружен на корабль. Теперь предстояло произвести комплексные испытания всех ракет совместно с бортовой аппаратурой корабля. И если всё «фурычит» как нужно, в соответствии с каждой буквой инструкции, то подписывался приёмо-сдаточный акт. Шахты, лючки, кнопки, переключатели доступа и пуска ракет закрывались, ставились в нейтральное положение и опечатывались печатью командира. Сам ключ, от управляющей ракетным оружием вычислительной системы «Альфа», сдавался командиру крейсера. Теперь постоянный ежедневный контроль состояния ракет будет производить личный состав корабля, вплоть до момента выгрузки или их пуска. Между «боями», пользуясь стоянкой корабля в Североморске, из местного военного совхоза получили и загрузили на крейсер свежие яйца, творог, сметану, масло, мясо и тушки курей.
- Товарищ командир, что мы можем сообщить семьям в отношении нашей дальнейшей жизни, - обратились «женатики» к Липовецкому.
- Передавайте приветы от командования флотом. Убедите своих родных, жён и детей, что мы их горячо любим и надеемся на встречу. Любить же их непосредственно, вы сможете только спустя некоторое время - месяцев 5-6. Возможно, кое-кто тогда, уже после отпуска, получит новую квартиру в посёлке Островном. Письма пишите побыстрей – через сутки мы уходим в Гремиху, - что ещё, кроме правды, мог сказать Антон этим людям, ставшими для него родными и близкими товарищами по службе, по оружию, по экипажу.
Заход РПК СН в Гремиху состоялся на очень короткое время. В сейфе командира уже лежали, полученные ещё в Североморске, два вида опечатанных пакетов: одни вскрывались с выходом в море и началом боевой службы, другие – с получением специальных сигналов, указанных на пакетах, передаваемых в случае начала войны. Ящики с боевыми перфолентами целеуказаний, в соответствии с назначенным комплексом целей первого ядерного удара, лежали там же. Две торпеды с ядерными зарядами были загружены в торпедные аппараты, двенадцать торпед с обычными зарядами лежали на стеллажах. Малогабаритные аппараты внутри себя содержали две противолодочные, а два оставшихся больших – две электрические самонаводящиеся торпеды. Все запасы и имущество получено и загружено на крейсер согласно установленных норм. Короче: «ружьё» заряжено, осталось только взвести курок.
Все знали не только день выхода, но и время начала боевой службы. Дурацкое «табу» говорить об этом вслух, грозило серьёзными неприятностями тем, кто этот запрет нарушит. Получалось, что офицер уходил из дома на службу, и нет его - пропал на целых 3-4 месяца. Командование, изображая невинных красных девиц преклонного возраста, вынуждено было так же помалкивать:
- Что, нет вашего супруга? И давно? Ах, три месяца…- извините, мы сами не знаем, где ваш законный супруг.
Отчасти флотское командование было право. С момента выхода РПК СН из базы на боевую службу, ни дивизия, ни флотилия, ни флот кораблём не управляли. Где он, этот крейсер, и что делает – не их, извините, «собачье» дело. Крейсером на боевой службе управлял Главный штаб ВМФ. Только спустя несколько лет это управление было передано в штабы Флотов. Флотилии же, неизвестно для чего созданные, ни подготовкой, ни управлением ракетными крейсерами непосредственно на боевом патрулировании, никогда не занимались. Играть в прятки с самим собой в это время было занятием вынужденным. А то как же: при флотилиях РПК СН, жируя на дармовом хлебе, паразитировали целые особые отделы КГБ с адмиралом во главе. Они уж старались вовсю выжать из своих же подводников не только себе на хлеб, но и на масло:
- Где, кто, когда – бумажка к бумажке с компроматом, заводилась на каждого перспективного офицера. В нужный момент – нате вам, здравствуйте! Что-что, а своих в доску подводников, они умели подсиживать и бить гораздо лучше, чем врагов. И загоняли их – своих, в эту доску не считано. Опыт-то был о-го-го: от тюрем, до лагерей по всей Сибири….
Укротить эту «камарилью» дармоедов и наушников было не легко: чуть что, а тебе под нос досье…. Так что недругов Советской власти они плодили неустанно – денно и нощно в поте лица своего. Правда, как говорится, в семье не без урода – были и среди них нормальные офицеры, ибо и ежу понятно, что контрразведка должна врагов выявлять, а не плодить их своими непрофессиональными действиями.
На крейсер к Антону от особого отдела был приставлен капитан 3 ранга Владимир Радченко. Он понимал, что по штату на крейсере «мохнатое ухо» не предусмотрено и ему, как контрразведчику, делать там нечего. Однако он был тем редким исключением порядочных офицеров, которые старались хоть чем-нибудь быть полезным экипажу. С заходом лодки в Гремиху Антон узнал, что его Светлана с сыном, на «Амге» благополучно совершили переход в посёлок Островной. Они уже вселились в дом №13 на самой верхотуре -9 этаже. Сработало стадное правило: последнему или опоздавшему – кость, тем более что этот «опоздавший» отсутствовал и уходит на боевую службу. Квартира действительно была дерьмо: сырая, практически не отапливалась, окна щелястые…. Антон в течение дня и ночи как мог, шпаклевал дыры, закрывал одеялами и другими подручными материалами окна и двери. Ко всему же жена и сын грипповали….
А время… - часы тикали, отсчитывая его, и невзирая ни на что, Земля вертелась. Липовецкий обнял своих жену и сына и, сказав до встречи через три месяца, убыл на корабль. Через два часа ракетный крейсер «К-470» отчалил от пирса и ушёл на свою первую боевую службу.
Заместитель командира дивизии капитан 1 ранга Миловидов В., назначенный на поход старшим, не мудрствуя лукаво, взял одну боевую смену экипажа под свою опеку и исправно нёс ходовую вахту. Остальные две смены разделили между собой Липовецкий и Журавский. Нужно было научиться жить совершенно по-новому целому коллективу людей, отрезанных глубинами океана от земли и привычного мира обитания человека.
- Товарищи офицеры, - обратился Антон к командирам боевых частей, собранных в центральном посту. Затем, включив переговорное устройство корабля «на циркуляр», он продолжил своё обращение – товарищи матросы и старшины, мы приступили к выполнению поставленной нам задачи:
- Боевое патрулирование в готовности к нанесению ракетно-ядерного удара по наземным объектам противника по приказанию Верховного главного командования в кратчайший срок или в назначенное время.
- Передо мной лежит распорядок дня, согласно которому экипаж начинает жить по сменам. Для всех нас привычные часы приёма пищи, отдыха и сна – соответственно часы дня и ночи смещаются и приобретают новые очертания. Сами понятия день и ночь, теряют привычный смысл не только потому, что мы в прочном корпусе под водой, но и из-за непрерывно меняющегося их физического смысла в результате смены часовых поясов в ходе плавания. Жить мы будем по времени Московскому. Привычное мироощущение: звёзды, Луна, Солнце, воздух и земля для вас потеряет обычный смысл – вы их не будете ощущать своими органами чувств в течение всего срока боевой службы. Но мы должны жить, работать, учиться, тренироваться, обслуживать работающую технику, бороться за свою жизнь и быть готовым выполнить основную, поставленную командованием, задачу по боевому использованию оружия, - Антон выключил тумблер циркуляра переговорного устройства. В отсеках и в центральном посту крейсера стояла тишина. Было слышно, как за бортом в шпигатах лёгкого корпуса шелестит вода, да сплошной приглушенный гул, работающих механизмов главной энергетической установки, напоминал о скрытой, затаившейся жизни внутри субмарины.
- Что ж, будем выполнять, поставленную перед кораблём, задачу, - обратился Антон уже к офицерам в центральном посту. – Ваши предложения, в том числе, самые невероятные, по распорядку дня и, вообще, о нашей жизни, быту, отдыхе и работе в течение похода прошу подавать мне. Будем их обсуждать, принимать к действию или отбрасывать. Нужно перестраиваться жить в новых условиях, ибо боевая служба это не только выполнение задачи – это своеобразный образ жизни, подчёркиваю, не существования, а жизни. Так что будем жить и работать, - закончил командир.
ebooksa