Отпихнув руку от моего носа, я отвернулась. Однако одним глазком все же подглядывала за ним из-под одеяла.
– Увы, мы опростоволосились перед Норой.
При воспоминании о том, что по моей вине превосходная трапеза пошла наперекосяк, я съежилась под своим одеялом.
Но самым невероятным было даже не это…
Уж раз об этом заговорил кто-то другой – даже если бы мне не было так плохо прежде, теперь точно стало бы хуже.
– Да, и тебе какое-то время нельзя будет есть мясо.
– Уггг…
Я взглянула на него жалобно и печально; он вздохнул.
– С другой стороны, я приготовлю тебе особое кушанье для больных. Ты должна полностью поправиться, ну хотя бы ради меня. После этого в твоем распоряжении будет все мясо и вино, какое только пожелаешь.
При упоминании «всего мяса и вина, какое только пожелаешь» мои уши слегка затрепетали, но по-настоящему тронуло меня «кушанье для больных».
Не только в деревне, которую я опекала несколько сотен лет, но и вообще в мире людей для больных готовили особенно вкусную пищу, чтобы они быстрее выздоравливали.
Для волка быть больным, естественно, означало быть голодным, но пути людей совершенно другие.
Разумеется, я не буду настаивать на волчьем образе мыслей и отказываться от еды.
Во всяком случае, мой спутник наконец-то отвлекся от пастушки и занялся мной.
И я не дам ему снова сбежать.
– Если ты станешь еще немного нежней, это будет уже страшно.
Поскольку мой спутник выглядел ну очень счастливым, я старалась по-прежнему держаться на высоте и не давать себе поблажек.
Хотя Мудрая волчица и может свалиться от утомления и ослабеть, ум ее никогда не утеряет остроты.
Мой спутник ответил с улыбкой на лице:
– Это я собирался сказать.