Чужая дуэль

Я опустился в кресло напротив, вопросительно поднял бровь и тут же скривился от болезненного укола, вследствие движения поврежденной кожи.

— Ты о чем?

— Как о чем? — сначала неподдельно изумился околоточный, затем звонко хлопнул себя по лбу. — Совсем запамятовал, ты же еще ничего не знаешь. Поганец-то, как ты и предсказал, вылез сегодня утром.

— Какой поганец? Откуда вылез? — все никак не могло дойти до меня.

— Да все оттуда же! — Селиверстова буквально распирало. — Из собора вылез! Нашлись, камушки-то!

— Ну-ка, ну-ка? — мне действительно стало любопытно, потому как, если откровенно, я и сам не очень-то верил в действенность данного накануне совета. — Расскажи поподробнее.

Полицейский повозился, устраиваясь удобней, закинул ногу на ногу, разгладил щедро напомаженные усы и приступил к повествованию:

— Как ты намедни предложил, я всех из церкви выгнал, окна-двери на замки запер, а еще поверх сургучом залил и свою печать поставил. Как настоятель шумел и ногами топал, лучше не вспоминать. Я ж от него даже на квартиру сбежал. Все ключи отобрал и спрятался. А тут еще ночью подняли тебя выручать. Ты, вообще, догадываешься, кому жизнью обязан?..

— Давай, пока, о камнях, — перебил я. — О моей истории позже подробно поговорим.

— Хорошо, — легко согласился околоточный. — Так вот, забылся я только под утро, а тут уже гонец в дверь колотит, так, мол, и так, в церкви изнутри кто-то скребется. Само собой, какой уж тот сон? Прибежал туда, благо недалече, дверь отворил. А там, кто бы ты думал? — он ударил обеими ладонями по плюшевым подлокотникам, выбивая еле заметное облачко пыли. — Мальчишка на пороге сидит, худой, что твой скелет.

— И откуда он там взялся? — пришла моя очередь удивляться.

Селиверстов погрозил мне пальцем.

— Не прикидывайся, Степан Дмитрич. Ты ж заранее знал, что он за иконостасом схоронился.

— Вот, здорово живешь, — я достал из лежавшего на столе портсигара, так и не доставшегося бандитам в качестве трофея, папиросу, закурил, затем поднялся и открыл форточку. — За иконостасом же целая толпа палками все истыкала. Я сам лично видел.

Околоточный победно усмехнулся.

— Твоя правда, тыкали, да все без толку. Он-то, почитай, под самый купол вскарабкался. Никак они его достать не могли.

— Тогда понятно, — я вернулся обратно в кресло. — И кем же этот умник оказался?

— Учеником ювелира, — Селиверстов тоже вытащил из моего портсигара папиросу, а я бросил ему спички. — Его на побывку из столицы отпустили, а тут как на грех икону привезли. Нет, ну вот скажи мне, откуда в двенадцать лет столько коварства? — возмущался околоточный. — Он же, как рассчитал: после службы спрячется, ночью камни выковырнет, а день и следующую ночь за иконостасом пересидит. Когда в церкви искать перестанут, с народом так и выскользнет. И ведь получилось бы у него, ей Богу получилось, если бы не ты. Век не забуду, — полицейский подскочил ко мне и долго с чувством тряс мою руку.

Отбившись от очередного бурного выражения признательности, я задал давно вертевшийся на языке вопрос:

— Слушай, Петр Аполлонович, а как ты вообще здесь оказался? Тебя же Прохоров на дух не переносит?