Храброе сердце

22
18
20
22
24
26
28
30

Я не дышу. Дверь не издает ни звука. Ни намека. Ни шепотка. Я приоткрываю дверь еще немного, нож наготове. Полумрак. Тусклый свет. На полу ковры. Слева большой стол, покрытый тканью. По одну сторону, все накрыто для еды, тарелка, чашка и зажжена свеча, пододвинут стул.

Потрескивание костра. Сплошной, из темного дерева, резной стол, повернут к огню. Вроде никого. Дверь справа слегка приоткрыта. Она ведет еще в одну комнату. Оттуда льетца свет от зажженых свечей. Я слышу какое-то движение. Тихое. Одного человека.

Джек там.

Я проскальзываю внутрь. Осторожно прикрываю дверь. Двигаюсь вперед к открытой двери, мои ноги бесшумно, ступают по ковру, нож крепко сжат в ладони. В ледяной ладони. Чувствую, как пот стекает по моей верхней губе. Мне жарко от сердечного камня.

— Где твои сопроводители?

Голос ДеМало.

У меня душа в пятки уходит. Я оборачиваюсь, нож опускаю, прячу с глаз долой.

ДеМало поднимаетца из кресла. У него в руках книга.

— Мои сопроводители? — переспрашиваю я.

Через главную дверь входят два Тонтона, держа в руках подносы, с какой-то прекрытой снедью. Следом за ними распространяетца вкусный запах готовой пищи.

— Да вот же они, — быстро нахожусь я. — Как раз за мной.

— Да здравствует Кормчий, — говорят они, склоняя головы.

— Поставьте на стол, братья, — говорит он. — Поставьте еще один стул для моей гостьи.

Они спешат исполнить его приказ.

Мое дыхание становитца учащенным и прерывистым. Кровь стучит в висках.

В открытых дверях появляетца женщина. Служанка, которая ни разу не подняла глаз, пока суетилась вокруг меня. Джека по прежнему нет. Тонтоны снимают с блюд крышки.

— Все отлично, — говорит ДеМало. — Мы сами себя обслужим. Ты можете идти.

Он выпроваживает их.

Я мыслю спокойно. Я прячу свой нож за отворот ботинка.

— Спасибо, братья, — говорит он. — Я не хочу, штобы нас беспокоили. — Он закрывает дверь на ключ и кладет его себе в карман. Он смотрит на меня.