Капитан Кристиан, приставший к этим берегам не для того, чтоб философствовать, запретил своей команде увольнение на сушу, а за провиантом поспешно отправил специальных посыльных. Этот важный вопрос в конечном итоге решался просто — кругом кишмя кишели китайцы, и, следовательно, можно было быть уверенным, что удастся купить чего только не пожелаешь.
Не прошло и двух часов, как фуражиры[272] стали обладателями множества говяжьих туш, баранов, свиней, различной птицы и овощей. За все, правда, было заплачено втридорога, но, поскольку корабли пришвартовались к причалу, продукты питания можно было сразу грузить на суда. Процедура эта не представлялась сложной. Тому способствовала многочисленная, шумная и щедро оплачиваемая бригада крикливых марионеток[273], которые визжали, гоготали, хлопотали и метались словно буйнопомешанные.
Безработные любопытствующие портовые грузчики и просто прохожие, словом, целая толпа желтолицых, собрались возле везущего на родину китайских кули парохода господина Синтеза. Все завидовали этим счастливым смертным, возвращавшимся домой с тугой мошной. Смех и шутки носились в воздухе между причалом и палубой. Естественно, возникла сутолока и даже изрядная толчея. Но так как на палубе особенно нечего было украсть, то матросы, очень занятые размещением и закреплением грузов, не обращали на суматоху никакого внимания. Наконец, по истечении четырех часов, все было улажено. Оставалось лишь немедленно поднять якоря и двинуться на север. Вперед!
День и ночь прошли безо всяких происшествий: Куктаун и его обитатели остались далеко позади. Но старший боцман «Инда» казался совершенно растерянным. В сопровождении четырех матросов он старательно пересчитывал всех китайцев, расположившихся на твиндеке и верхней палубе. После чего боцман хлопнул себя ладонью по лбу и застыл в глубокой задумчивости.
— Эй, приятель, что приключилось? Что тебя так озадачило? — спросил его проходивший мимо первый помощник капитана.
— Простите, капитан, но китайцев стало больше…
— Быть того не может! Объясни.
— Я и сам в толк не возьму.
— Тем не менее расскажи.
— Дело в том, что еще позавчера их было ровно пятьсот девяносто два.
— А сегодня?
— Я насчитал шестьсот пятнадцать.
— Стало быть, двадцать три человека лишних? Ты, наверное, ошибся.
— Извините, капитан, этого быть не может! Я четыре раза пересчитывал и всякий раз получал одну и ту же цифру: шестьсот пятнадцать китаез! Наверняка это приблуды из города, норовящие проехаться «зайцем»! Но каким образом они могли попасть на корабль?
— Понятия не имею.
— И если б знать, кто из них пришлый! Но они все на одно лицо!
— Если б даже мы их и распознали, какой нам от этого прок? Уже завтра корабли войдут в Торресов пролив; о том, чтобы высадить «зайцев», и речи быть не может.
— А как насчет харчей, капитан?
— Нельзя же дать им умереть с голоду. Я распоряжусь.
— И все-таки, как бы там ни было, тут что-то не так, — пробормотал боцман, когда его начальник удалился. — Откуда он взялся, этот народец? Разве их до того мало было на борту? Надо держать ухо востро! Если китайцев слишком много, то дело явно нечисто…