Пограничный легион

Мужчины по-прежнему ее вроде бы не замечали. У нее мелькнула мысль, что, может быть, Робертс все же преувеличил опасность. Ее лошади, довольно пугливой, не понравились чужие руки, она рванулась в сторону и ускакала. Джоун отправилась на поиски и вскоре потеряла лагерь из виду. Поймав, в конце концов, лошадь, она вернулась и привязала ее покрепче. Теперь она совсем осмелела и подошла к костру поздороваться с мужчинами.

— Доброе утро, — сказала она весело.

Келлз сидел к ней спиной. Он не шевельнулся, не произнес ни слова, вообще ничем не обнаружил, что слышал ее. Человек по имени Билл уставился на нее, но тоже ничего не» сказал. Один лишь Робертс отозвался на ее приветствие. Звук его голоса поразил Джоун до глубины души; она быстро взглянула и, хотя Робертс тотчас отвернулся, успела разглядеть, что лицо у него совсем осунулось, в глазах было отчаянье.

Радостное, полное надежды настроение Джоун мгновенно улетучилось. Между мужчинами что-то произошло, только она не знала что. Ей снова стало страшно. Руки и ноги вдруг налились неимоверной тяжестью. Чуть не падая, она побрела в сторону и с облегчением опустилась на камень. Робертс принес ей завтрак, но не сказал ни слова, даже не взглянул на нее. Руки у него дрожали. Джоун совсем перепугалась. Что же будет? Робертс вернулся к костру. Джоун с трудом заставила себя проглотить завтрак — она твердо знала: сегодня ей понадобится вся сила духа, вся ее стойкость.

Потом она увидела, что Келлз и Робертс о чем-то спорят, но так тихо, что слов было не разобрать. Казалось, Робертс отчаянно чему-то противится. Голос Келл за звучал холодно и властно. Наконец они замолкли, как будто предмет спора был исчерпан.

Робертс суетливо, неловко увязав тюк, пошел за своей лошадью. Она еще прихрамывала, но, похоже, уже была в форме. Робертс заседлал ее, привязал тюк. Потом заседлал лошадь Джоун. Когда все было готово, он решительно повернулся к Джоун, как человек, который наконец готов грудью встретить давно грозящую ему смертельную опасность.

— Поехали, Джоун. Пора, — крикнул он громким, но неестественным голосом.

Джоун встала и направилась к лошадям, но тут же между нею и Робертсом оказался Келлз. И опять этот жуткий человек держался так, словно ее тут вовсе не было. Он прошел половину лагеря и остановился футах в пятнадцати перед Робертсом.

— Робертс, садись на лошадь и убирайся, — сказал он.

Робертс отпустил поводья и выпрямился. Это был самый смелый жест из всех, что он до сих пор себе позволял. Теперь можно было снять маску — его неопределенные опасения стали явью, притворство и хитрости не помогли, — теперь он мог вести себя как мужчина. Выраженье лица его изменилось. Он побледнел, посуровел.

— Без девушки я отсюда не уеду.

— Ты ее не получишь.

Джоун затрепетала от страха. Вот, значит, в чем дело. На миг сердце у нее перестало биться. Дрожа всем телом, затаив дыхание, она уставилась на мужчин, ставших вдруг средоточием мира.

— Выходит, мне придется ехать с вами, — ответил Робертс.

— Твое присутствие нам ни к чему.

— Я все равно поеду.

Это все так, словесная перепалка, подумала Джоун. Она понимала, что Робертс хладнокровно и неуклонно идет навстречу тому, чего ожидал с самого начала. А о чем говорил голос Келлза? Человек этот, казалось, по-прежнему был спокоен, доброжелателен, любезен.

— Ты что, совсем спятил? — спросил он.

Робертс ничего не ответил.

— Отправляйся домой. Можешь сказать там все, что тебе заблагорассудится, — продолжал Келлз. — Тот раз в Калифорнии ты меня выручил. Я таких вещей не забываю. А теперь подумай и бери след.