То, как я хлебал своё варево, давясь, кусая язык и щеки, захлёбываясь и разбрызгивая вокруг себя красные пятна моей невыплаканной от горя души, не суждено никому понять, не родился еще такой художник способный изобразить эти страдания… Как сами понимаете, от водки пришлось отказаться. В момент поглощения всей философии моего горестного существования (глупая выспренность стиля диктуется особыми обстоятельствами) я, чтобы не терять времени, с успехом одевался в штатское, так как в момент приготовления борща был одет в голое.
Чему нас хорошо обучили и приспособили — это ходить строем, отбивать идеологические атаки, пресекать такие же диверсии и производить хорошее впечатление на начальство.
Через пять минут, я был готов к выполнению задания командования.
Весь в цветных, жирных проплешинах от борща, через семь минут пьяный от сытости, в разных носках и кедах, с полной авоськой хрустящих, тающих во рту пампушек я садился в машину, которая завывая сиренами и разбрызгивая все лужи, рванула с места, увозя меня в неизвестность.
Будьте вы все, вместе со мной и моей службой прокляты до третьего колена.
ПЕРСОНАЖ ХАОСА Эпизод № 21
Фашисты с блокнотом, фотоаппаратом и диктофоном, именуемые иногда журналистами, в тяжёлые времена под музыку финансовых воротил, создают определённые настроения в обществе — именуемые выжженными свалками.
Молодой, дурной, переполненный тестостероном, готов ко всему, что и приносит удовольствия, кроме одного — работать мозгом.
Прозреют слепые, заговорят и услышат глухонемые, а мы из племени алкоголиков, займём созерцательную позицию и со стороны, потягивая хлебное вино, будем наблюдать это вырождение инвалидов.
Заранее, чтобы не быть застигнутым врасплох, работал над некрологом Харона, тайно в душе надеясь, что он покончит с собой и своим самоубийством облегчит миру мирное существование планеты Земля в пределах всех колец МКАДа.
ГЛАВА 52 Жоржер. Возвращение на Голомятный
Подогнали машину, чуть ли не под работающие винты готового к взлету Ан-12, а мне было известно, что для прицельного бомбометания и сброса десантируемых грузов в кабине штурмана этого монстра, установлен прицел НКПБ-7. Мне не понравились мои лирические воспоминания о тактико-технических характеристиках военно-транспортной авиации Родины. Получается, что меня могут прицельно метнуть. И метнуть с большой высоты, и попасть мною в цель…
Когда я попросил у полковника подогнать для полёта Ан-124 «Руслан», имеющий две палубы, где гораздо удобнее располагаться, он только хмыкнул, похлопал на прощанье по плечу и буркнул: «Давай, служивый, сполняй функцию. Кхе-кхе, юморист-говнист». Пришлось подчиняться.
Перед посадкой он же выдал мне конвертик с пятью сургучными печатями. Скучный такой пакет под сургучом. Так и хотелось спросить, а почему, собственно говоря я, потрудитесь объяснить. Однако, подумал, загорюнился и грубо сказал себе, пошли они все в жопу.
После набора высоты в транспортнике, забитым кроме меня и другим барахлом, стало холодно. Пришлось прибегать к помощи выданного мне тюка изношенной ветоши. Снимать кеды, обляпанные борщецом брючата и куртку в дюралевом помещеньице тот еще кайф. Однако хочешь не хочешь, а давай стриптизер, разоблачайся. Подобрал себе достойный фасончик, натянул унты, термобельё, штанишки на вате, и после вскрыл конверт…
Мог бы сейчас сказать, что лучше бы и не вскрывать. Однако прости меня, достойного сына, мама дорогая, жена на конспиративной квартире и дети, распиханные по детским домам? Хотя, вроде с последним утверждением вышел перебор. Взрослые они у меня. Замужние девчата. Ладно, к детям, будем живы, вернёмся позже.
Текст послания подписанный вторым лицом конторы, с грифом «Перед прочтением сжечь» удовлетворения мятежной буре, т. е. мне — не принес… Как будто в буре есть покой? Пришлось вернуться к авоське с вкусными пампушками. Изглодал десятка полтора, отнес водителям воздушного лайнера. Сам улегся на какие-то мешки, ноги согревались собачьими унтами и под звук хохота военных пилотов и мерное гудение двигателей, трошки прикимарил. И уже там, во сне я и водки выпил и с толком и расстановкой закусил всё это своим любимым наваристым борщом.
Когда, часа через два раскрыл ясны очи, долго вспоминал, куда это меня черти лохматые занесли? Вспомнил. Плюнул от досада на обшивку. Еще раз перечитал вскрытую бумагу. Хотел поджечь, да не стал.
Из любопытства покопался в тюке с сэконд хэндом[10], его мне прицепили в довесок к конверту. Мать честная, песня моя не спетая — так это же все то барахло, которое я сдавал вместе с ящиком. Мы с ребятами уперли его из под носа вражеской резидентуры. От удовольствия и понимания, что жизнь удалась, не поверите, даже заржал не доеным жеребцом.
Посильнее ткнул ноженькой одетой в унты и возрадовался, точно, все на месте — непочатая канистра спирта, о пяти литрах, стоит родимая меня дожидается. Эх, жисть, прощай воспоминания о борще, простите меня пампушата, опять в образе тролля придётся бросаться в пучину неразумного. Ну, здравствуй тушенка из говядины и омлет из яичного порошка с сухарями.
ebooksa