– Мамочка умерла, Леша… – и она, всхлипывая, поведала подробности.
Смирнов слушал Анастасию словно сквозь вату, в оцепенении уставившись на рисунок обойного орнамента напротив. Слушал и не понимал – точнее, все понимал, но не мог принять, не в силах свыкнуться с тем, что это – реальность.
– Сегодня девять дней, Леша, – немного успокоившись, устало добавила сестра. – Ах, братик, если бы ты был здесь, с нами…
Он сглотнул, чувствуя, как защипало глаза, отвратил, наконец, взгляд от той точки на стене, хрипло произнес:
– Как же это… А я тут застрял – и ничего не знал. Это же несправедливо! Почему… Господи, о чем я говорю!
Губы его задрожали, но он взял себя в руки – не сейчас, не здесь.
Сестра поспешила успокоить, сказала, что они справились, конечно, им помогли – и родственники, и сослуживцы Алексея, и с ее, Настиной, работы. Маму проводили достойно.
– Скоро ли ждать тебя?
– Да… да, – покивал Алексей, – теперь скоро.
– У твоих все в порядке. Ты позвонишь им? Сегодня они придут к нам – на девятины. Хочешь, я им сейчас перезвоню, скажу, чтобы сами тебе позвонили? Какой у тебя номер?
– Да, ты… позвони им, успокой. Я… позже сам позвоню.
Потом он действовал как во сне: вышел из посольства, поехал в отель, зашел в номер, сел на кровать. Бессмысленно огляделся, не понимая, зачем он здесь.
«Мамы больше нет», – вспомнилось ему. И вдруг острая боль утраты пронзила его беспощадным разрядом молнии, Алексей застонал и, уткнувшись в ладони, разрыдался.
Он проснулся посреди ночи – почудилось, точно кто-то позвал его, окликнув по имени. Алексей сел на кровати, всматриваясь в темноту, оглядел комнату… у порога стояла мама.
Он явственно различал ее в полутьме, но не мог поверить своим глазам. Мама была одета совсем как в том чудесном сне, где ему явилась Богоматерь – пуховая кофта, платок.
– Мама, – тихо позвал он, – мамочка…
Она, улыбаясь в полумраке, тихонько приблизилась к кровати, положила ладонь ему на макушку – Алексей ощутил тепло человеческой плоти. Мама молча погладила его по голове – как часто делала это в детстве, приглаживая непокорные сыновни вихры. Он взял ее ладонь, поцеловал, орошая слезами.
– Спи, сыночек, – донеслось до него, – спи, родной…
И он, откинувшись на подушку, вмиг заснул.
Алексей вышел из церкви, где поставил свечку, помолился – все как полагается в таких случаях. Сел в машину и поехал на кладбище.