Я почувствовала облегчение, как будто у меня не было воспоминаний того времени – или скорее, я добралась до возможного заключения, закрыв доступ к остальным мыслям.
Я снова… на что-то закрыла глаза?
– Хм, не уверена. Давно это было, я уже не помню, что говорил братик. Даже ответа своего не помню.
Тон Цукихи казался очень мягким для столь сухих слов.
Однако мне показалось, что она не столько забыла, сколько не хотела говорить.
Вообще, когда Цукихи-тян услышала мой вопрос, на ее лице появился намёк на подозрение. Может, я преувеличиваю, но казалось, будто она озадачена.
Будто она проводила какие-то сложные измерения.
Очень может быть. Естественно, если человек, чей дом недавно сгорел, спросит об ассоциациях со словом «огонь», сознание Огненных Сестёр обнаружит в этом что-то подозрительное.
– Ярость тоже наводит на мысль об «огне», примерно так Карен-тян говорит о правосудии. Для Карен-тян, правосудие – это ярость.
– Верно! – вновь прокричала Карен-тян.
Так громко, что её башня рухнула (хотя в ней и было всего два этажа).
– По сути, ярость – это пламя, а это справедливость!
– В любом случае, думаю, Карен-тян и я определяем «пламя» как «страсть».
– Страсть…
Хм.
Конечно, выражения вроде «холодное правосудие» или «леденящая любовь» такого же уровня, как шанс встречи на разделочном столе зонтика и швейной машинки, но, по крайней мере, я могу понять, к чему вела Цукихи-тян…
Что для меня значит «страсть»?
Тепло… нагретый… горячо… бесполезно.
Казалось, будто я никогда не попаду в цель.
– Что значит «в любом случае»? Страсть и справедливость – одно и то же, Цукихи-тян!
ebooksa