Другая сторона

Герингу тоже был не нужен живой фон Гетц. Подполковник, объявленный изменником родины, бросал тень на все люфтваффе, следовательно, на самого Геринга. Но объяснять это Канарис посчитал излишним, иначе ему пришлось бы рассказывать о переговорах и о том, какую роль на этих переговорах играл фон Гетц. Неизбежно возник бы вопрос. А кто был инициатором этих переговоров с немецкой стороны? Геринг, пожалуй, не потерпел бы того, что кто-то из высших офицеров Рейха за спиной верховного командования и фюрера ведет самостоятельную игру, вступая в несанкционированный контакт с противником. Поэтому Канарис просто попросил рейхсмаршала отрядить два трофейных самолета для проведения совершенно секретной диверсионной операции, не объясняя ее деталей.

Геринг не удивился такой просьбе. Канарис и Шелленберг не раз уже обращались к нему с подобными вопросами, и адмирал получил в свое распоряжение два трофейных Ил-4 с экипажами.

Закрасить опознавательные знаки шаровой краской было нетрудно. Судьба фон Гетца, таким образом, была решена. Он должен был погибнуть, после смерти стать героем и воодушевлять немецкую молодежь на подвиги во славу фюрера и рейха.

Ну и… концы в воду.

Часть вторая

«Война — это по преимуществу список ошибок, но история вряд ли знает ошибку, равную той, которую допустили Сталин и коммунистические вожди, когда они отбросили все возможности на Балканах и лениво выжидали надвигавшегося на Россию страшного нападения или были неспособны понять, что их ждет. До тех пор мы их считали расчетливыми эгоистами. В этот период они оказались к тому же простаками. Сила, масса, мужество и выносливость матушки России еще должны были быть брошены на весы. Но если брать за критерий стратегию, политику, дальновидность и компетентность, то Сталин и его комиссары показали себя в тот момент Второй мировой войны полностью растяпами».[1]

VII

14 июня 1942 года.

Особняк американского посольства в Швеции,

Стокгольм

Прошло ровно две недели с того дня, как Штейн сбежал от расправы генерала Головина и запросил «политического убежища» в американском посольстве, и девять дней после того, как его в последний раз допрашивал этот остолоп Джон Смит или как там его. Был, конечно, риск. Американцы могли его выдать Советскому Союзу, чтобы продемонстрировать верность союзническим обязательствам и сделать приятное лично товарищу Сталину.

Что значит какой-то подполковник в большой политической игре, когда сотни таких же подполковников ежедневно гибнут на многотысячном пространстве от южного берега Белого моря до северного берега Черного? Невелика потеря для страны, но назидание всем колеблющимся. Смотрите, трусы, бежать вам некуда. Советская власть вас из-под земли достанет. И в приказе по Красной Армии объявили бы, что подполковник Генерального штаба РККА Штейн за трусость и дезертирство приговорен судом военного трибунала к высшей мере социальной защиты. В действующей армии всегда полезно расстрелять сотню-другую бойцов и командиров. Желательно — перед строем.

Был такой риск сыграть роль очередной искупительной жертвы во имя победы. Но Штейн и Рукомойников, разрабатывая еще в Москве этот вариант ухода, сделали ставку на то, что САСШ не имеют сколько-нибудь серьезной разведывательной службы ни в Европе, ни в остальных частях света. Штейн, безусловно, мог заинтересовать американскую сторону как крупный специалист по Скандинавии.

А Скандинавия — это не только шведская руда. Скандинавия — это еще и финские редкоземельные металлы. Это еще и норвежские северные аэродромы, с которых взлетали торпедоносцы и самолеты-разведчики немцев, выискивая караваны PQ, идущие из Англии в Мурманск, и наводя на них подводные лодки. Скандинавия, кроме того, еще и огромный научный потенциал, возросший после того как нацисты, придя к власти, повели откровенно антисемитскую внутреннюю политику. Многие немецкие ученые иудейского вероисповедания после 1933 года стали покидать Германию и, не желая перебираться в Западное полушарие, оседали в скандинавских странах, особенно в Дании и Норвегии.

Штейн, работавший перед войной в Швеции целых четыре года и занимавшийся Северной Европой последние лет восемь, безусловно, представлял большую ценность в плане владения информацией по скандинавским странам. Сотни географических наименований, тысячи имен, динамика развития экономики Норвегии, Швеции, Финляндии, Дании — все это умещалось в его голове, как в амбарной книге, и все эти многочисленные интересные и полезные сведения готовы были в любую минуту к услугам грамотного резидента-профессионала.

Взять хотя бы оперативную комбинацию с Колей… Отыскать в огромной Красной Армии никому не известного, но перспективного мордвина — старшего лейтенанта, разработать план его использования и программу подготовки, доложить все это Головину, увлечь и заинтересовать генерала перспективой, натаскать этого неофита за каких-то восемь месяцев на выполнение задания, залегендировать его под Тиму Неминена и получить готовый результат — сведения о поставках шведской руды в Германию, следовательно, и прогноз действий вермахта. Чтобы выполнить такое, нужно самому быть незаурядным человеком. Не зря, ох не зря опасался генерал Головин живого Штейна. Высококвалифицированный агент детдомовской закваски подполковник Штейн один стоил трех дивизий.

Все то время, пока Штейн без дела сидел в американском посольстве, он совсем не беспокоился о собственной участи. Если его не выдали советской стороне в первые три дня, значит, он попал в оперативную разработку как объект, представляющий интерес для американских спецслужб. Поэтому он продолжал следить за публикациями в европейской прессе, стараясь оставаться в курсе событий, слушал передачи шведского и английского радио, ел все, что подадут, гулял во внутреннем дворике и спал, стараясь выспаться впрок. Словом, он предоставил своим американским коллегам самостоятельно решать проблему под названием «подполковник Генерального штаба РККА Олег Николаевич Штейн». И он был прав! Потому что через две недели его пребывания под гостеприимной крышей американского посольства к нему в комнату вошел клерк и сообщил, что его ожидают в кабинете посла. Штейн надел пиджак, поправил галстук и легкой походкой последовал за клерком, прекрасно представляя смысл и важность предстоящей беседы. Он был готов к ней и ждал ее.

За столом посла сидел хорошо одетый мужчина с зачесанными назад густыми седеющими волосами, в очках и с усами а-ля Молотов. В его взгляде и осанке, во всем его обличье не было ничего властного, однако посол, мявшийся тут же, суетливой подобострастной скороговоркой отпросился у него по неотложным дипломатическим делам, едва только Штейн зашел в кабинет.

— Вы поговорите тут без меня. Не стану вам мешать — смущенно улыбнулся посол уже из дверей и поклонился, закрывая их за собой.

Штейн осмотрел джентльмена за столом, но решительно ничего выдающегося в нем не обнаружил.