Вскоре после возвращения избрали ее председателем женского союза в деревне, затем она и в партию вступила. Своего мужа она тоже втянула в общественную работу, и они вместе организовали здесь сельскохозяйственный кооператив. А то соберет группу женщин, возьмут они винтовки и уходят в горы разыскивать беглых кулаков и помещиков или тайные склады оружия. Смелая и решительная женщина! Сейчас нельзя было позволять ей уходить с носильщиками, она на шестом месяце беременности. Да и путь в Куншаньба тяжелый, надо одолеть несколько высоких гор. Но разве ее остановишь?
Чем дальше слушал У Чжи рассказ комиссара, тем больше проникался уверенностью в неразрывной связи партии и народа. Ему и раньше приходилось слышать рассказы о Красной армии, о жизни в советских районах, но впечатление от этих рассказов было абстрактным и мимолетным. То ли дело теперь. То, что он видел своими собственными глазами, буквально потрясало его.
Комиссар внезапно замедлил шаги и, показав на большие ворота впереди, не без умысла сказал:
— Товарищ У, давай зайдем в этот дом, не пожалеешь!
Судя по всему, здесь был полевой военный госпиталь. Он располагался в помещении сельской гостиницы с постоялым двором.
Они вошли в большой, чисто выметенный двор, в правой стороне которого высилось каменное здание. Видимо, в нем и была раньше гостиница.
«Странно, — недоумевал У Чжи. — Зачем он ведет меня в госпиталь?», но спросить считал неудобным и поэтому молча следовал за комиссаром.
Они вошли в дом, навстречу им по коридору приближался врач, следом шла санитарка с тазом. Врач выглядел очень бледным, как будто сам был тяжело болен.
— Как чувствует себя политрук Чэнь? — спросил его комиссар.
— Плохо, рана начала гноиться, температура резко поднялась — видимо, без хирургического вмешательства не обойтись.
— Осколок глубоко сидит?
— Глубоко, почти в бедренной кости.
У Чжи не понял также, почему сильно побледнел комиссар, когда врач сказал о необходимости хирургического вмешательства. Ведь если осколок попал в бедро и кость при этом не задета, извлечь его из раны не представляет особого труда! «Рана неопасная, почему он так расстроен?» — думал У Чжи.
— А сам он что думает? — спросил комиссар, лицо его потемнело.
— Он торопит нас с операцией. Говорит, чем быстрее ее сделаем, тем раньше он сможет возвратиться в свою часть.
— Хорошо, вы идите по своим делам, а я задержусь здесь, — сказал комиссар.
Доктор с санитаркой пошли дальше по коридору, а комиссар и неотступно следовавший за ним У Чжи на цыпочках вошли в большую палату. На деревянных нарах лежало много раненых. Одни стонали, другие что-то выкрикивали в бреду. Только один из них был в состоянии сидеть. Когда У Чжи с комиссаром входили, он накрывал одеялом соседа. На том уже лежало несколько одеял, но он, не переставая, дрожал, выстукивал зубами дробь. Сидевший раненый, увидев вошедшего комиссара, со слезами произнес:
— Товарищ комиссар… Это наш командир отделения!
Комиссар подошел к его соседу, положил руку ему на лоб и взглянул на перекошенное от боли лицо. У Чжи хотел было спросить, не малярией ли заболел этот раненый, как вдруг недалеко от них раздался крик:
— Ко мне!.. Винтовку не отдам!