Глубокая зона

– Точно! Именно туда он и ушел! – неожиданно вспомнила Халли и тут же пожалела, что сказала об этом вслух. Теперь Канер все поймет. Ну и черт с ним. Когда Уил ей сообщил, что собирается к реке, она была спросонья. Сунула ему фонарь. Но Боуман есть Боуман – вдруг он им не воспользовался, полагаясь на свой «моментальный снимок»? Впрочем, и с включенным фонарем он вполне мог подойти слишком близко к бушующей реке и поскользнуться.

Она поняла, что это одно из тех самых мест во всей пещере, где погибнуть легче всего. Когда обычно хочется по нужде? Посреди ночи. Куда пойдешь? К реке. В каком состоянии? В полусне. Черт возьми!

– Пойдем посмотрим. Только осторожно.

Спускаться к реке было все равно что идти по мокрой, сильно покатой шиферной крыше. С каждым шагом поверхность камней становилась глаже, почти глянцевой – за миллионы лет ее отполировали песок и вода. Внизу, почти у бурлящей пены, Халли рассмотрела едва уловимый глазом жуткий зеленоватый налет на камнях – водоросли. Ближе она подходить не стала. Реку они не просто слышали, а чувствовали: тела вибрировали от мощной энергии, переходящей от камней в ноги.

Полчаса они бродили по берегу, сигналили фонарями, не приближаясь к скользким, лоснящимся от водорослей камням. Наконец Халли обернулась и жестом показала Канеру, что они возвращаются в лагерь. Шум реки было не перекричать.

– Он погиб. Не знаю как, но погиб. Возможно, в реке.

Халли изо всех сил старалась говорить спокойно, однако в голове настойчиво звучал простой и жестокий вопрос. Как он мог совершить такую ошибку? Он устал, а изнеможение делает нас беспечными. И все равно, как?

На мгновение лицо Канера стало похожим на выдавленное сильным порывом ветра оконное стекло, которое вот-вот разобьется вдребезги. Халли почти ощущала, как у него в душе идет борьба между чувством самосохранения и осознанным желанием помочь. Иногда люди проигрывали в этой борьбе, впадали в исступление. Она положила руки ему на плечи и пристально посмотрела в глаза.

– Эл. Я не могу сделать это одна. Ты мне нужен.

Слова подействовали как пощечина. Голова поднялась, глаза прояснились. Канер посмотрел на Халли. Она заметила, как заработал его подбородок, как перегруппировались лицевые мышцы, придав лицу осмысленное выражение и силу. Эл встал, расправил плечи, сделал глотательное движение, кивнул. Он впервые стоял перед ней не сутулясь, и Халли поняла, что он почти такой же высокий, как и она. Он снял ее ладони со своих плеч, но не выпустил из рук.

– Я с тобой, – произнес Канер твердым и уверенным голосом. – Что бы ни случилось, мы это сделаем.

Еще мгновение он не сводил с нее взгляд, потом отпустил ее руки и повернулся к своему рюкзаку.

– Идем.

29

Оставив тело Демпси, Стайкс и Катан через шесть часов наконец обнаружили искомый луг и вход в Куэва-де-Луз. Спускаться в пещеру от них не требовалось. Им надлежало караулить на поверхности и брать в оборот любого, кто оттуда выйдет. В глубине леса они устроили лагерь, а у самого края луга соорудили укрытие для постоянного наблюдения за входом в пещеру. Один спал или отдыхал, второй нес вахту. Сменялись каждые четыре часа. Останься Демпси в живых, отдыхали бы по восемь часов. Работа вдвоем изматывала, однако Стайксу приходилось выдерживать и не такое.

Его смена только что закончились, и он осторожно будил Катана: неблагоразумно было бы пугать такого громилу.

– Катан. Катан… – прошептал Стайкс.

Великан распахнул глаза.

– Моя очередь?

– Да.