Полукровка

— Только правду и ничего кроме правды!

Николая рассердило его несерьёзное поведение, и он грозно заметил:

— Вон мешок в углу из-под витаминов, он не в меру пыльный, видишь?

— Вижу, а что?

— Если не ответишь на мой вопрос, этим мешком получишь в морду, неделю чихать придётся, теперь понял?

— Понял, понял. Одна с утра дрыном грозится, другой пыльным мешком в рыльник натыкать, никакого продыху мне, бедному.

Николай вновь повернулся к Кольке и оставил работу.

— Так ты понял меня или не совсем?

— Понял, понял…

— Ты снова?..

Николай-старший наконец вышел из себя, затем нагнулся и взял в руку тот самый пыльный мешок, пригрозив им младшему пустомеле. Тому ничего не оставалось, как перейти к делу. И он, наконец, без прелюдий начал свой рассказ:

— Вчера вечером, как мать корову подоила, слышу, кобель мой во дворе забрехал, я к окну и глазам своим не верю. У калитки при полном параде, в белой рубашонке и скромный, как первоклассница, стоит сам…

Николай взорвался и с размаху запустил мешком прямо в Кольку. А поскольку охотник и стрелок он был отменный, то мешок прилетел к цели быстрее, чем эта цель успела выскочить за дверь кормоцеха. Облако вонючей пыли окружило всю голову бедного страдальца. Он в этом молочном облаке почти ничего не видел, и дышать ему стало нечем. Вонючая, противно пахнущая, вредная пыль мгновенно заполнила все дыхательные каналы молодого пустомели. Раздался многократный оглушительный чих.

— Ну что, продрал глаза, говорить будешь или ещё разок помочь?

— Не надо.

Колька отряхивал с лица въедливую пыль, а на его лице в это время читалась детская обида, которую выдавали скривлённые губы и влажные глаза. Николая-старшего его удручённый вид настолько развеселил, что он забыл вспыхнувшую было злость.

— Ладно, хватит дуться, в следующий раз не будешь кота за хвост тянуть. Просят тебя говорить — значит, говори, понял?

— Да понял я, понял…

— Ты снова?

Колька спохватился на полуслове и затараторил, как из пулемёта: