— Ну вот, так гораздо лучше. Когда-нибудь вы поймете, сколько я для вас делаю.
Вулф фыркнул.
— Зачем я приехал сюда? За две тысячи миль от дома…
— Чтобы присутствовать при торжестве справедливости и исправить допущенную другими ошибку. Теперь насчст Джессапа. Составить о нем представление вам, возможно, поможет следующее: он родился в Монтане, ему сорок один год, счастлив в браке, у него трое детей. Учился в университете в Миссуле, штат Монтана. В своем отчете я не упомянул, что, по словам Лютера Досона, Джессап предпочел бы быть судьей, нежели прокурором, он был четвертым в своей группе в университете и… да вот и он.
Поскольку мы уже развернулись, нам не нужно было нагибаться, чтобы увидеть, как «форд», вынырнув из-за склона, запрыгал по кочкам на краю ущелья. В двадцати ярдах от нас машина остановилась, затем снова двинулась вперед. Я полагал, Джессап, чтобы мы не превосходили его численностью, прихватит кого-нибудь с собой, но он оказался один. Джессап вышел из машины, кивнул мне и подошел к задней дверце. Представился Вулфу и протянул руку в открытое окошко. На какую-то долю секунды я испугался, что Вулф не последует моему совету, но он тоже представился, протянул руку и вошел в физический контакт. Джессап сказал, что, по его мнению, наша машина просторней, чем его, и мы с ним согласились.
Я открыл дверцу, он понял намек и сел.
Потом повернулся ко мне.
— Я приехал послушать, что скажет мистер Вулф, по прежде всего я хотел бы кое-что уточнить. Вы сообщили на днях, будто не знаете, почему высокое должностное лицо штата интересуется делом Харви Грива. Теперь стало очевидно, что вы сказали неправду. Вы это знали.
— Послушайте, — ответил я. — Вместо того чтобы обвинять меня во лжи, почему бы еще раз не задать мне тот же самый вопрос? О том, что мистер Вулф предпринял какие-то шаги, я узнал только вчера вечером. В качестве доказательства, что это не ложь, скажу лишь следующее: если бы я знал о его приезде, я бы отправился за ним в Тимбербург или даже в Хелину. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения, поскольку вы уже знаете, что тот отчет был нужен главному прокурору именно для пего.
— Да, знаю. — Джессап повернулся и положил колено на сиденье, чтобы удобней было смотреть назад. — Мистер Вулф, я — служитель закона. Мой начальник сказал мне, что вы приехали рассле… поинтересоваться делом Харви Грива, и попросил меня, да, именно так: «попросил» оказывать вам всяческое содействие.
— Разве он не сказал о сотрудничестве?
— Возможно. Я пытаюсь быть учтивым со всеми моими согражданами и как должностное лицо, и как человек, но прежде всего я ответствен перед людьми этого округа, которые избрали меня. Буду с вами откровенен. С подобной просьбой главный прокурор обратился ко мне впервые. Мне бы не хотелось оставлять ее без внимания — если только я не буду вынужден сделать это. Поэтому прошу и вас быть откровенным со мной. Я хочу, чтобы вы сказали мне, какое давление оказали вы на мистера Вила, если он пошел на такой шаг.
Вулф кивнул.
— Естественно, вам хотелось бы знать, а ведь многие служители закона даже и не подумали бы спросить об этом. Мистер Вил называл какие-нибудь имена?
— Только ваше и мистера Гудвина.
— В таком случае, боюсь, я не смогу быть столь же откровенен, как вы. «Давление», вероятно, слишком сильное слово. В Монтане у меня нет связей — ни политических, ни профессиональных, ни личных — никаких вообще, но они есть у одного моего нью-йоркского знакомого, который ко мне расположен. Раз его не назвал мистер Вил, не могу его назвать и я, скажу лишь, что это человек исключительно честный и порядочный. Я полагаю, он просто попросил мистера Вила об одолжении. Уверен, он не стал бы оказывать никакого давления, но, разумеется, вопрос о чистосердечности моих заверений остается открытым. Вы ведь меня не знаете.
— Ваше имя мне известно. Даже здесь его многие знают. Я звонил двум знакомым в Нью-Йорк — один из них окружной прокурор, — и мне сказали, что вам можно верить на слово, но, имея с вами дело, надо непременно знать, каково же оно, это слово.
Уголок рта у Вулфа приподнялся — для него это было равносильно улыбке.
— То же самое можно было бы сказать и о дельфийском оракуле. А какие, собственно, заверения вы хотели бы от меня получить?
— Вы не сообщите мне фамилию этого человека? Неофициально.