— Я не брал, мне это дали.
— Кто?
— Блондинка. Когда я показал ей свой парабеллум и рявкнул: «Мани», она протянула мне сумочку. Я не мог отказаться, она так мило предложила ее…
Жиртрест ухмыляется:
— Да ладно, открывай! У нее такая необычная порфюмерия.
Я открываю сумочку и тут же издаю свист, который имел бы успех в яме с пресмыкающимися.
В кожаном кармане засунут пистолет. Не какая-нибудь салонная игрушка, а 9-миллиметровая шведская машинка, из которой можно продырявить сестер Петере, идущих гуськом, так же легко, как спелый персик.
— Посмотри, чем она красит ресницы, — забавляется Его Величество Берю, наливая себе новую порцию скотча.
Я нюхаю ствол оружия и чувствую едва уловимый запах пороха. Эту семейную реликвию недавно пускали в ход.
Я говорю себе, что это оружие и объясняет столь спокойное отношение самой юной из дам Мак Херрел к нападению. Ей вовсе не хотелось поднимать шум, вследствие которого могли бы задержать нападавшего и обнаружить, что у Синтии в сумочке находились весьма специфические принадлежности.
Кроме пукалки, в сумке находятся водительские права, технический паспорт молодой особы, восемь купюр по одному фунту, немного мелочи и крошечный ключик. Клянусь, что это ключ не от дверей Оужалинс Кастл, где замки величиной с почтовый ящик. В целом налет удался вдвойне, и Ужасающий еще раз оказался на высоте.
— Славный денек, Толстый, — говорю я, делая глоток виски прямо из горлышка.
— Славный, но только не для моих кусачек. Чем мне теперь шамать?
— Не скули, сварим тебе вермишель. А раз ты так отличился, я сделаю тебе сюрприз, старина.
— А что это за сюрприз? — с надеждой спрашивает он.
— Я беру тебя к себе на службу.
— Размотай-ка весь ковер, а то не видно рисунка!
Я рассказываю ему о сделанном мне приглашении и о военной хитрости, которую я придумал, чтобы ввести с собой в Оужалинс Кастл и Жиртреста.
Тут беззубый взвивается. Берюрье I-й, видите ли, не согласен.
— Ну ей — богу, в тот момент, когда я покоряю богиню любви миссис Ухонь, ты хочешь, чтобы я заперся наверху в этой тюряге! И чтобы я там изображал из себя холопа! Я, Берюрье! Чтобы я поднимал носовые платки за обывательницами! Это против моих принципов! Берюрье — раб! Ты заговариваешься и несешь чушь, Сан-А. Ты, наверное, переутомился. Берюрье таскает чужие ночные горшки! Чтобы сын моего отца был на побегушках! И ты хочешь, чтобы…
ebooksa