—Садитесь в машину, мы Вас подвезем, — подполковник услужливо отворил дверцу машины.
—Нет, нет! Я женщина строгая, да и дед заругает.
—Тогда, пожалуйста, укажите куда нам ехать или лучше проводите.
—Почему не проводить провожу. Идемте. А зачем вы к ним приехали?
—Сказать, что их сыновья герои.
—Что-то я вас не пойму, товарищ офицер. Почему они сами не приехали?
Стальнов, а это был он, опешил. Он человек, проживший всю жизнь в городе, где незнакомые люди таких вопросов не задают, не мог даже предположить, что прохожая женщина станет его пытать. Он некоторое время молчал, не зная, что сказать. Старуха поняла его молчание по-своему.
—Поубивали наших хлопцев в этой Чечне? Да?!
—Нет! Что Вы? Они живы и…, — Стальнов запнулся, не смог он сказать: «Здоровы».
—Значит поранитые! Я же говорила, что они на войне, а мне никто не верил, — безапелляционно заключила она.
Стальнов молчал, он не мог возразить и только через продолжительную паузу сказал:
—Нам еще долго идти?
—Значит поранитые.
Подполковник промолчал. Матвеевна открыла калитку двора Тарасовых и пригласила:
—Проходите, люди добрые.
Валентина Максимовна Тарасова, услышав стук калитки, подошла к окну. По дорожке к дому шла Матвеев, за ней офицер. Предчувствуя недоброе, она присела на кровать, тело перестало слушаться ее: «Господи, спаси и сохрани детей моих».
Михаил Фёдорович, увидев необычное состояние жены, тревожно спросил:
—Что с тобой, мать?
—С Серёжкой и Славиком случилось что-то плохое.
—С чего ты это взяла?