Только располагая вескими доказательствами, майор Левин пришел к выводу: Александр Ковалев и М. А. Уткин — одно и то же лицо.
Для завершения дела осталось взять у проживающего в селе Филипповка Уткина объяснения, потребовать уточнения всех обстоятельств его преступных действий.
А вдруг где-то произошла ошибка, и под подозрение попал честный человек…
И вот перед чекистами Михаил Андреевич Уткин. Поняв, что работники госбезопасности многое знают, долго не отпирался.
Да, в партизанском отряде «Дедушки» и на службе у немцев он действительно значился как Александр Ковалев.
Радистка куда-то исчезла от них с Жуковым, наверное, заблудилась. Леса большие.
А его с Владимиром Жуковым немцы потом задержали и заставили охранять склады и железную дорогу. Больше они ничего не делали. Только несли охрану…
Уткин все отрицал, изворачивался. Но на каждом повороте натыкался на неопровержимые факты. Ни одной лазейки не оставил врагу майор Левин. По-фронтовому провел от всю операцию: упорно, шаг за шагом выявил весь кровавый путь гитлеровского палача.
Николай Яковлевич смотрел в злобные глаза обложенного зверя и думал: их немного, но сколько горя причинили они нашему народу! Все дальше уходит время Великой Отечественной… И этот отщепенец попытался замести свои страшные следы: написал заявление «на орден». Кощунство! Но для него ведь этого понятия не существует. Он потерял человеческий облик еще в те далекие годы…
Нет, нельзя оторвать свою судьбу от судьбы своей Родины и продолжать жить. Возмездие — неотвратимо!
В 1960—1966 годах органами госбезопасности в различных районах страны были разысканы другие каратели из ГФП-703. Все они, в том числе Уткин М. А., в декабре 1967 года Военным трибуналом Белорусского военного округа были осуждены. Уткин — к высшей мере наказания. В помиловании ему было отказано.
В. ЛУКАТИН
С двойным дном
Самолет начал снижаться. В ушах появилось неприятное ощущение, и Вилли Шернер открыл глаза. На табло светилась надпись: «Пристегнуть ремни». В ту же минуту по радио раздался голос стюардессы. Через несколько минут самолет должен приземлиться в аэропорту Оренбурга. Стюардесса дала короткую справку, которую Вилли внимательно выслушал. Оказывается, это вполне цивилизованный город с театрами, дворцами культуры, высшими учебными заведениями. Да и температура для апреля довольно приличная — плюс шестнадцать.
Вилли напряженно всматривался в иллюминатор, однако, кроме черной степи и узкой извилистой полоски леса, ничего не мог рассмотреть. Где же город, в котором ему предстоит пробыть целый год? Он покосился на сидевшего рядом Причарда. Интересно, знает ли он о задании, которое получил Вилли? Едва ли. Шеф не доверяет Причарду. Он наверняка «красный». Побывав в России, уж очень восторженно описывал жизнь за «железным занавесом». Конечно, если бы Причарда можно было заменить, шеф не отправил бы его вновь в Оренбург.
Самолет коснулся бетонки, взревели двигатели, и он побежал по полосе, быстро усмиряя скорость. Сразу стало жарко.
Аэродром оказался небольшим.
«Едва ли здесь могут приземляться военные самолеты», — профессионально оценил Вилли.
Встречающих было двое: девушка-переводчица и водитель.
«Где же сотрудники безопасности?» — подумал Вилли. Он внимательно, цепким взглядом осматривал привокзальную площадь. При инструктаже представитель ЦРУ неоднократно предупреждал, что с первых же шагов на русской земле за ним будет организована плотная слежка. Однако он ничего не заметил подозрительного в Москве, где прожил четыре дня, безуспешно искал слежку в самолете, не может обнаружить ее и здесь.