Общеобразовательным дисциплинам уделялось первостепенное внимание. Преподаватели были экстра-класс. Общение с ними — наслаждением. Уроки русского языка, литературы, истории, географии — как спектакли в Малом театре! На каждом из них открытия, откровения, праздник познания.
Если на занятиях по гуманитарным предметам мы пребывали в состоянии великого блаженства, то на уроках по точным наукам нам буквально «выкручивали руки». Естественно, больше других страдали «лирики».
Особенно «зверствовал» наш математик, капитан Морозов, поджарый, высоченного роста; казалось, что от доски до последней парты он дотягивался указкой. Аргументы «может быть», «мне кажется» воспринимались им как бранные выражения, и тогда на весь класс разносилось громогласное: «Единица!!!» Так и звали мы его, нашего дорогого математика, — Единица.
Тот, кто видел картину Богданова-Бельского «Устный счет», без труда может представить наше состояние: та же отрешенность лиц, тот же невообразимый бег мысли. Как говорится: «Ни прибавить, ни убавить». Целый год мы алкали возмездия. Дело в том, что в финале ежегодного майского спортивного праздника по случаю открытия сезона в футбольном матче встречались команды суворовцев и преподавателей. Нетрудно догадаться, кто защищал ворота наших наставников. Забить ему гол, даже с пенальти, было невероятно трудно, почти невозможно. Но если это случалось, ликованию нашему не было предела. Итальянские «тиффози» по сравнению с нами в этот момент выглядели смирными овечками. Неделю отделение, в списках которого значился отличившийся, поило его компотом. Я такой чести не удостоился.
Сравнивая нынешний уровень преподавания в средних школах, а я дважды с сыновьями прошел эти муки ада, могу без преувеличения сказать, что наша альма-матер была почти Кембриджем. В пятнадцать лет мы читали в подлиннике Бернса, Лонгфелло, Теккерея, наизусть знали репертуар Дорис Дей и Луи Армстронга. Занятия по иностранному языку проводились каждый день. А один день в неделю — разговорный, то есть с подъема до отбоя на английском. И так в течение шести лет.
Как и иностранный язык, каждый день физподготовка. Это была одна из самых сложных дисциплин, потому что включала в себя гимнастику, плавание, легкую атлетику, бокс, лыжи, фехтование, полосу препятствий, рукопашный бой, спортивные игры, а в некоторых училищах и верховую езду и вольтижировку. Оценка выставлялась суммарная, и если хотя бы один из перечисленных видов не был усвоен, то общая — «неудовлетворительно». Считалось дурным тоном, если у тебя было меньше двух-трех спортивных разрядов.
По спортивной классификации мы делились на «зеленых», «синих» и «красных». Поколение пятидесятых помнит, какие красивые значки были в ту пору. Зеленая, синяя и красная каймы соответственно обозначали III, II, I разряд. Внутри красовалось изображение боксера, футболиста, хоккеиста и так далее, олицетворявшего вид спорта. Каждый горы готов был свернуть, чтобы стать обладателем такого значка. А представьте, когда у тебя их три на груди, да все красные…
Вообще, спортивные навыки и традиции мы впитывали, можно сказать, «с молоком матери». В штате училища «разнорабочими» значились прославленные конькобежцы Мария Исакова и Рафаэль Грач, на базе нашего спорткомплекса совершенствовали мастерство известные хоккеисты Евгений Папугин, Николай Дураков, Валентин Атаманычев. Вечно мы «болтались под ногами» то у Аркадия Воробьева, то у Нила Фасахова, то у Константина Ревы… Выло на кого посмотреть, было у кого поучиться.
Не с болью, не с жалостью, а с глухим раздражением смотрю я на нынешних патлатых феминизированных неформалов с серьгами в ушах, с которыми мы носимся как с писаной торбой и не знаем в какой угол поставить. Сморщенные лица, тоненькие шейки, согнутые под тяжестью брелка на цепочке, не знают, с какой стороны к перекладине подойти — потенциальные объекты для неуставных взаимоотношений. А вот мы в юные годы любому «деду» могли «бороденку» повыщипать!
У молодежи, конечно, есть справедливые претензии к нынешнему времени. Я далек от мысли осуждать огульно все неформальные организации. Я против тех неформалов, которые выражают протест — кому? — неприглядной внешностью и бездельем.
Может сложиться впечатление, что росли мы этакими мамелюками. Слов нет — с 10—12 лет действительно вели мужской, можно сказать, спартанский образ жизни. Однако мы были детьми, со всеми присущими детству эмоциями. Больше всего давила тоска по дому — каким бы у кого он ни был. Занятые днем важными делами, ночью мы оставались один на один с собственными мыслями. Часто в предрассветные часы, когда одних сны уносили в туманную даль, а другие рапортовали: «Прибыл! Готов! Есть!», в спальных комнатах раздавались разрывающие душу всхлипывания, сквозь которые доносились бормотания: «Мама… мама… мамочка!..»
Но вот наступало утро, и все шло по суворовским строгим правилам: зарядка, обтирание ледяной водой, учебные занятия…
Здоровых увлечений в училище была уйма: столярное и слесарное дело, вождение автомобиля, драматическая студия, музыка, танцы и правила хорошего тона. И везде хотелось успеть, а когда интересы пересекались, чем-то приходилось жертвовать. Помню, присмотрел нас на катке тренер свердловского СКА по хоккею с шайбой. Пригласил в спортклуб — каждому мастерские коньки, шлемы, снаряжение, набор клюшек. Кто устоит? И пошло-поехало.
Чистенькая, интеллигентная, благородная старушка, которая научила меня играть уже в две руки «Как на маленький лужок выпал беленький снежок», занятия которой я перестал посещать в связи с «хоккейной лихорадкой», высмотрела меня как-то остренькими глазками в толпе, поманила пальчиком:
— Молодой человек! В чем дело?
— Да… да… — промычал я.
— Глупо-с, глупо-с…
Как она была права! Недавно душа музыки запросила. Открыл крышку рояля, ударил по клавишам — и получилось как по Некрасову: «Этот стон у нас песней зовется». Вот такая «музыкальная история».
Получали мы уроки нравственности и социальной зрелости, которые на всю жизнь формировали нашу жизненную позицию. Делалось это очень мудро и тонко, как бы исподволь, а след в душе оставляло навсегда.
Помню, готовились к ответственным соревнованиям. Все у нас ладилось, до того ладилось, что на тренировках работали вполсилы, небрежно: вирус зазнайства основательно разъедал команду. Нас надо было немедленно встряхнуть.
ebooksa