— Борщ?! Вот это да! С удовольствием… А то меня моя старая Онна-сан уморила сушеными каракатицами и сырой рыбой в сахаре.
— Кто это — Онна-сан? — спросила Анна.
— Приходящая прислуга, старая японка. Варит обед, убирается, готовит ванну. Да, кстати, Анни, вам тоже придется иметь прислугу, здесь так положено. Постарайтесь нанять приходящую.
— Я уже думал над этим, — сказал Макс. — Дело в том, — обратился он к Анне, — что японская прислуга вся на службе у полиции и докладывает обо всем.
— Что-нибудь придумаем, — серьезно отозвалась Анна. — А сейчас прошу в столовую.
— Но прежде я вручу вам подарок как новоселам, — таинственно улыбнулся Рихард и вышел в прихожую.
Вернулся с большим коричневым пакетом. Содрал бумагу, и Анна увидела великолепную вазу из керамики, с нежной росписью — по светло-коричневому фону ветка цветущей розовой сакуры.
— Какая прелесть! — Анна залюбовалась вазой.
— Правда, красивая? Очень люблю всякие японские штучки, у японцев обостренное чувство красоты.
Вазу Анна поставила на самое видное место, и комната сразу же приобрела особый уют.
За обедом Рихард расспрашивал Анну о Москве.
— А хорошо у вас! — без всякого перехода сказал он. — По-настоящему отдыхаешь, расслабляешься. Страшно устаешь от этой проклятой двойной жизни, поэтому и стареешь.
— Приходите к нам почаще, — живо отозвалась Анна, — мы будем только рады… Наш дом — ваш дом…
— Спасибо, — просто ответил Рихард и вдруг улыбнулся хорошей, светлой улыбкой. — А знаете, Анни, я ведь в последнюю поездку в Москву женился…
— Да?! — искренне изумилась Анна.
— Ее зовут Катя, Катюша… — Он с удовольствием произнес это имя, и глаза его при этом обрели особую, темную глубину. «Влюблен», — отметила про себя Анна, внутренне улыбаясь.
— Так берите ее сюда! — со всей непосредственностью выпалила она.
Рихард грустно усмехнулся:
— Если бы было возможно! Придется ждать и ей и мне…
— А пока ухаживай за фрау Отт, — пошутил Макс.