Рык Посейдона

В Кветту Талгат прибыл в полдень. Здесь они должны были увидится с Гансом Хереном, последним из их группы. Ганс прибыл в Кветту ещё неделю назад. Здесь он должен был нанять два «наливника» с бензином, перегнать их в Чаман для дальнейшей перевозки в Кандагар. На них Талгат должен был проехать от Чамана до Кандагара по маршруту Стивена и попытаться восстановить по дороге старые связи. Джей сказал, что всё это Ганс уже сделал и сегодня уходит на границу, где и будет ждать Талгата.

По пути в Кветту на него нахлынули воспоминания о прошлом в этой стране. Он попытался представить себя вновь в виде того торговца Хасана, что имел несколько дуканов, свою заправку и много друзей и недругов. Он торговал старыми машинами и запчастями к ним, получал бензин от своих и слушал разговоры водителей на заправке, снабжал армию услышанным и отслеживал опийные караваны. Но тогда повсюду были свои, армия. По своим связям отслеживал поставки оружия из Пакистана и через местных моджахедов знал о готовящихся операциях против местных гарнизонов. Знал и о поставках наркотиков в Пакистан и далее, в Европу. Даже был знаком с одним «героиновым королём» Афганистана, Мохаммадом Расулом, а через него и с резидентом пакистанской Межведомственной разведки. И вот сейчас ему предстояло попробовать наладить старые связи и знакомства. Возможно, кто-то ещё помнит его и будет ему рад, хотя особой надежды возлагать на это не стоило.

Он уже подлетал к Кветте, но так и не решил с чего начать. Раздумья переносили его из одного места в другое, не давая ответа. В городе особых связей у него не было и в те времена, значит, не стоило там долго задерживаться. Если сразу лететь в Кандагар и начать работать оттуда — не было гарантии, что кто-то ещё мог остаться там. Слишком много времени и событий прошло с тех пор. Для налаживания хоть каких-то отношений, может понадобиться не одна неделя, а их у него было не так уж много. Люди на Востоке долго не открывают душу перед незнакомцем. Да и Ганса отправлять одного по трассе было опасно. Если ехать вместе с «наливниками», нужно было хотя бы узнать обстановку на дороге. Ведь Хейс исчез где-то по ней. Правда, он был европейцем и не владел языком, а здесь это немаловажно. Его могли просто обокрасть, похитить или, в крайнем случае, убить, а маячок выбросить за ненадобностью. Он мог быть просто в лагере моджахедов, но без связи с внешним миром.

По плану операции, разработанному ещё в Берлине, Талгат должен был сам проехать весь маршрут Хейса и лишь потом начать поиски Хамади с его оборудованием. Перед посадкой он решил ничего не менять. «Будет день, будет пища, — кажется, так говорят у нас», — подумал он напоследок.

Кветта встретила его сорокаградусной жарой. Воздух был до того сух, что казалось, чиркни спичкой, и всё вокруг моментально вспыхнет. «Как же бедный Ганс был здесь?» — улыбнулся про себя Талгат, представив, как мощный немец чувствует себя в этой бане. Они должны были встретиться около базара, у пикапа марки «Тойота». Это была самая ходовая машина ещё в те времена, когда он торговал ими в Кандагаре. Была надежда, что с тех пор здесь мало что изменилось. Но Ганс мог и не дождаться его и уехать с «наливниками» в Чаман и там ждать его. Точного времени они не назначали, так как добирались разными путями, да и точное время его прибытия определить было невозможно.

Талгат долго ходил по базару, удивляясь его богатству и разнообразию. Это было удивительно тем, что всё это выросло здесь, в горах, где почти нет долин с хорошей землёй. Он, узбек, знал цену всему этому богатству. Вдруг вспомнился дом, Наташа и сердце неприятно защемило. Они не виделись почти два месяца, а это было уже слишком много. Ведь со времён Афганистана они практически не расставались ни на один день. Последний их разговор по телефону был перед отлётом из Парижа. Она спросила тогда, когда он вернется, и у него непроизвольно выскочило — скоро. Сейчас он жалел об этом. Впереди была полная неизвестность.

Он купил несколько апельсин и направился к выходу. Машина должна была ожидать его неподалёку от заправки, расположенной почти на территории базара. Они втроём провели почти две недели в тренировочном лагере под Берлином. Хорошо знали друг друга в лицо и сейчас, Ганс должен был узнать его, азиата, в этой толпе с почти такими же лицами.

Зрительная память не подвела Херена. Он заметил Талгата сразу же, как тот отделился от толпы и направился в сторону заправки. На его маячке мерцала лишь одна звёздочка. Он мигнул фарами, вышел из машины и направился навстречу. Они прошли рядом, едва не коснувшись плечами.

Ключ был в замке зажигания. Талгат был даже рад, что Херен дождался его и теперь они будут вместе до самой границы. Он посмотрел на приборы, баки были заправлены под завязку. «Пока все боги на нашей стороне», — усмехнулся он и повернул ключ зажигания.

Ганс должен был ждать его на развилке дорог, одна из которых вела в Афганистан. Это было примерно километрах в сорока от города. Талгат прокатился по городу, заехал в те места, где когда-то брал товары для своих дуканов, но не встретил ни одного знакомого лица. Настроение было хуже некуда. Теперь он не был уверен в том, что и в Кандагаре встретит кого-то из старых знакомых. У проезжающего мимо торговца купил две бутылки воды и, не останавливаясь, направился к месту договорённой встречи.

«Наливники» стояли примерно в километре от развилки уже на афганской трассе. Проезжая мимо, он посигналил сначала фарами, а затем сигналом. Посмотрев в зеркало, увидел, как они выруливают на трассу.

Дорогу до Чамана преодолели быстро и без препятствий. Водители, как потом оказалось, были молодыми парнями и, предвидя хороший заработок, выжимали из своих машин всё возможное. На одном из перевалов они поменялись местами и до самого Чамана он ехал за ними. Там же, во время обеда, договорились, что ночевать будут на той стороне. «Там спокойнее, — сказал один из водителей, — а здесь иногда ночью ездят пакистанские патрули, так им надо…» — и он показал жест пальцами. Талгат с Гансом рассмеялись. Перед тем как тронуться в путь, Талгат сказал, чтобы они не гнали так сильно, иначе его старенькая «Тойота» рассыпится по дороге. Они заулыбались и предложили ему привязать её к ним, как ослика к повозке. Он просто хотел внимательно рассмотреть все прилегающие к дороге распадки, ущелья, высохшие русла. Сейчас всё это было ему в новинку. Раньше не особо обращал на это внимание, тогда важно было как можно быстрее проскочить эти места. «Не могут же они расположиться в кишлаках. Всё-таки иногда американцы должны появляться здесь… Искать надо в горах», — размышлял он, изредка поглядывая по сторонам.

Ночевали в кишлаке, уже на той стороне реки, в Афганистане. Утром поднялись рано, чтобы засветло пройти все перевалы. К полудню смогли проехать около пятидесяти километров. Много времени потеряли перед первым перевалом. Дома, раскинувшегося у подножия кишлака, шли по одну сторону небольшой, но бурной речки. Она выходила из небольшого ущелья, змейкой вилась по неширокой долине и также незаметно исчезала где-то между скал. На другом берегу небольшими лоскутами раскинулись поля. Они поднимались почти к перевалу. На некоторых из них Талгат заметил людей. Он вышел из машины и огляделся. Позади кишлака поднимались горы. На их каменистых склонах вряд ли можно было заметить дорогу, но в любом случае проехать там было невозможно. Обойдя машину, Талгат увидел невдалеке человека, который что-то делал в поле. Не желая привлекать к себе внимания в кишлаке, решил поговорить с ним, тем более что дорога до него не казалась такой уж длинной. Но, пройдя метров сто, очутился на берегу глубокого оврага. Вероятно, здесь было старое русло реки. С дороги его не было видно и сейчас, стоя над ним, он раздумывал, что делать. Возвращаться не хотелось, но и обходить было далеко. «Выхода нет, придётся идти, — подумал он, — хотя вряд ли он что-нибудь добавит к увиденному». Человек оказался стариком, поправлявшим берега своего арыка. Он с интересом разглядывал незнакомого ему человека, который, неуклюже перепрыгивая с камня на камень, приближался к нему. Талгат поприветствовал старика, и разговор потёк сам собой. Он не заметил, как пролетел почти час, но теперь он знал точно, что до перевала дорог в округе не было и раньше, а после землетрясения завалило и тропы. Старик жаловался, что скот теперь приходится гонять в горы по узкой тропинке, вдоль ущелья, а это долго и опасно. Скорее всего, он принял Талгата за человека, который может сделать им дорогу. Они попрощались и Талгат, не останавливаясь в кишлаке, бросился догонять колонну.

Дорогу вправо, уходящую по высохшему руслу, он заметил сразу. Крупные валуны были разбросаны по берегам, а между ними лежала галька, перемешанная с песком. Как житель гор, Талгат видел, как в пересыхающих руслах песок тонким слоем затягивал камни и покрывал их высохшей корочкой. Здесь было всё не так.

Он фарами посигналил водителям и остановился. Когда они подошли, спросил:

— Кто нибудь из вас ездил по этой дороге?

Они почти в один голос спросили:

— А разве здесь есть дорога? — и очень удивились, услышав, что здесь недавно кто-то проезжал. Вверху, метрах в пятистах, русло поворачивало в скалы. Вниз оно шло параллельно дороге и было завалено довольно крупными камнями. Спустившись с откоса, он прошёл вверх метров сто. Дорогой стал вспоминать карту космической съёмки, которая висела у них в тренировочном лагере. Она была специально сделана для этого района. Они должны были изучить её до мельчайших подробностей. Ведь именно где-то здесь и замолчал маячок Хейса. Но они не знали точных координат и этой дороги не могло быть на карте. «Если проехать вверх, то можно нарваться на простых бандитов, — почти вслух проговорил он и, потоптавшись на месте, пересёк русло, а затем повернул назад. — Не будем заниматься самодеятельностью, тем более, что я один… Может, подождать на шоссе?… А сколько?» — так ничего и не решив, он вернулся к машинам. Водители вопросительно посмотрели на него. Он махнул рукой, чтобы они ехали дальше.

В Кандагар прибыли вечером. Подъезжая к городу, Талгат почувствовал, как учащённо забилось сердце. Он всматривался в улицы и узнавал их. Почти ничего не изменилось с тех пор. Всё тоже великое множество дуканов по одну стороны улицы, где можно было за одним прилавком выпить чашечку хорошего кофе и тут же купить хороший японский мотоцикл, и огромные универмаги по другую. Но именно в этих магазинчиках и узнавали в своё время последние новости из Пешавара и Герата, Кабула и Саланга.

Уже на самой окраине он обогнал колонну из автобусов и нескольких грузовых. Это были старенькие «Татры», «Вольво» и ещё советские «КАМАЗы». Они нещадно дымили, гремели, но всё-таки ползли в сторону города. Все хотели до темна прибыть домой. «В своё время наши ребята называли их «барбухайками»», — усмехнулся он. Сквозь грязные стёкла автобусов были видны бородатые лица мужчин, женщин в парандже с чёрными бусинками глаз и, казалось всегда смеющихся, детей. «Ничего не меняется под этими небесами. Как будто время остановилось здесь», — подумал он тогда. Единственное, что насторожило Талгата в городе, обилие военных патрулей. Они ходили по городу, стояли на перекрёстках, сидели в кафе и ресторанах. Казалось, что это была военная база, а не город. «Сидеть с автоматом в баре, конечно, проще, чем лазить по горам, — усмехнулся про себя Талгат. — Почему они не обратились к американцам за помощью?… Скорее всего, просчитали, что наши грехи здесь уже подзабыли… Возможно, они и правы. Память человеческая имеет замечательное свойство, она может выступать и в роли карандаша, и в роли ластика — рисовать и стирать».