— Тебя не узнать, Ники, — нехотя отозвался папаша Гикуйю.
— Еще бы… — Человек по имени Ник Матье вновь оглядел заведение. — Целую вечность не встречались с малюткой "Кутубией". Потускнела твоя красавица. Даже курочки не порхают, как прежде.
Гикуйю развел руками:
— Да, не те времена.
— А на улицах сплошной карнавал, — сказал Матье. — Будто с цепи сорвались. Я и не подозревал, что в этом городишке столько напичкано. В этом паршивом городишке…
— Миллион без трех сотен, — сказал бармен, и в голосе его проскользнуло нечто схожее с гордостью, — трех сотен тысяч, правда.
— Плодитесь, плодитесь, я не против.
— А что с цепи сорвались — это верно, — заметил Гикуйю. — Именно с цепи, братишка, верно сказано. Греби поближе к стойке, ополосни глотку по такому поводу.
Ник Матье приблизился к нему и небрежно помахал какой-то бумажкой, вопрошая:
— Уж не ради ли паршивого глотка ты гонял посыльного в Шарбатли?
— Нет, — ответил бармен, глянув на записку, — я тебя не звал.
— Серьезно? — произнес Ник Матье. — Что ж, значит, мальчишка что-то напутал. Сделаем вид, что так оно и есть. Ты не против?
— Ники, — сказал бармен тихо, — повторяю, я тебя не звал, хоть и рад тебя видеть. Я ничего не имею против тебя, ты же знаешь. Но я тут ни при чем.
— Значит, рад мне, говоришь? Ай, славно! Папаша Гикуйю безумно рад видеть Матье. Это уже удача. Нежданная удача, совсем нежданная.
— Вот привязался…
— Жаль, Гикуйю, что у тебя нет дочери, я непременно женился бы на ней в отместку за твою радость по поводу нашей встречи.
— Говорю тебе, не я тебя звал, — глухо отозвался бармен. — Век бы тебя не знать, безбожного.
— Ладно, ладно, эк набычился, того и гляди хватит удар. Лучше уж и впрямь поднеси стаканчик, что ли. До лучших времен, а? Не зря же я потратил полдня, чтобы дотащиться до твоей берлоги не по своей воле.
— Пфе!.. — Весь вид Гикуйю изображал разочарование. — Сам понимаешь, лавочка на волоске, где уж мне подносить задаром.
— Подавись.