По следам чудовища. Часть 2

– Ручку? Подождите… А я могу не идти? Мне бы отдохнуть сначала. Я к вам только пришёл, и всё такое… – нерешительно крикнул ему вслед Миха.

Тип насмешливо глянул в его сторону, мастеровито состроив лицемерно-сочувственное выражение лица.

– Конечно, можешь, правда в этом случае тебя вышвырнут, а залог останется в нашей казне. Большое спасибо за деньги!

– То есть как? – раскрыл Миха рот от такой «приятной» неожиданности.

– Как слышал! Ты чё, не знал, на каких ты тут условиях?! – рассмеялся хмурый.

– Вообще-то… Ладно… Понял я, – недовольно буркнул парень, вздыхая и разворачиваясь обратно.

Делать было нечего – надо было идти. Собирать было тоже особо нечего, так что на сборы ушло не больше двух минут. Правда, этот успех на почве бытовой оперативности не особо-то Миху и порадовал. Угнетала рань, печалило неприятное знакомство, и… вообще было лень.

– Неужели без этой сомнительной конторы никак? Мне пока что и так везло… Может, я вообще зря сюда пришёл? – подумал он, выходя из своего «номера люкс».

По коридору уже тащилось несколько человек, очевидно, таких же Железных, как и сам Миха. Влившись в их поток, парень оказался на пустыре, мимо которого шёл ночью и который на самом деле оказался вовсе никаким ни пустырём. В редеющих предрассветных сумерках, загадочная прежде территория предстала перед ним целым каскадом деревянных сооружений. Очевидно, это была полоса для тренировки преодоления препятствий. О-о-о-очень большая, надо заметить, полоса. От одного её вида любого безотлагательно хватил бы кондратий, но молодой воин лишь слегка наморщил лоб.

– Ловкость мою хотят развить, – усмехнулся про себя парень. В детстве он лазил по деревьям не хуже кошек, да и позже много раз убеждался, что ничуть не утратил свои навыки.

Чуть далее, на том же «пустыре», располагались чучела, имитировавшие человеческие фигуры. Обрамляло же всё это великолепие, длинное кольцо грунтовой дороги, причём местами, та была настолько испахана и богата кочками, что страшно было смотреть, не то, что предположить, будто по ней кто-то бегает.

Обозревая всё это великолепие, Миха продолжил движение в общей массе, после чего благополучно присоединился к крупной тучеобразной толпе, формировавшейся на окраине тренировочных построек. Оглянувшись вокруг, можно было прикинуть, что в этом месте собралось не менее пятидесяти человек. Контингент участников был самый разнообразный - почти всех возрастов и видов. Рядом с Михой, какой-то юнец смачно сплёвывал на землю, засунув руки в карманы и шмыгая курносым носом. С другой стороны и чуть дальше стояла мощная тётка с крайне серьёзным лицом. Впереди в толпе проглядывал пепельно-седой затылок какого-то мускулистого мужика. Все они почему-то смотрели вперёд, словно поклонники, ждущие выступления артиста.

 Внезапно на вершине одной из тренировочных построек возник и сам «артист» – коротковолосый блондинистый мужик, облачённый в дорогие доспехи из кожи и бесчисленных пряжек, усиленные  на груди и плечах, мощными металлическими накладками. Всю поверхность этих накладок, покрывали узоры и надписи, похожие на те, что были примечены Михой на рунических камнях. Вообще, непонятно было, зачем ходить на тренировку в доспехе, хотя оружия у мужика с собой не было: и то хлеб. Сам Миха, например, как, впрочем, и все остальные, стоявшие внизу, одет был во что попало – то есть без малейшего намёка на броню. В его конкретном случае: серую холщёвую рубашку, тёмные штаны из плотной ткани с кожаными накладками на коленях и всё те же ездовые сапоги. Благо, хоть шпоры с них легко снимались. Не хватало ещё громыхать ими на бегу.

Тем временем, утвердившись на возвышении, словно какой-нибудь памятник на постаменте, блондин начал вещать.

– Итак! Начинается новая порция тренировок, дамочки! Тем, кто здесь уже давно и всё ещё не смылся, я хочу пожелать поскорее стать достойными воинами. Помните, что в случае вашего отказа, залог возвращаться не будет. Этого ли вы хотели, придя сюда? Думаю – нет. Новоприбывшим же, хочу сказать следующее, – Миха готов был поклясться, что теперь блондин уставился именно на него. – Я – Серебряный меч Альтурон по прозвищу Убийца! Каждый ваш день, проведённый в звании Железного меча, будет очень непрост! Вашим изнеженным телам, придётся серьёзно постараться, чтобы не помереть от моих тренировок! Я не даю спуску никому! Не важно, новичок ты или пыхтишь тут несколько месяцев: мы всегда рвём с места в карьер и никак иначе! Мне по барабану, насколько вы физически подготовлены. Думать об этом надо было до того, как собрались к нам. С утра и до обеда – вы мои! Если теперь вы передумали либо у вас нашлись, вдруг, неотложные дела, то напоминаю: никто вас не задерживает! Можете катиться на четыре стороны! Кто знает, может, это станет лучшим решением в вашей жизни! – выдав эту проникновенную речь, тип в доспехах обвел всех присутствующих долгим выжидательным взглядом, однако никто так и не нашёл никаких неотложных дел. Все остались стоять там, где и стояли. - Тогда начнём!!! – громогласно заорал он, видя эту картину.

– Нет… Ну точно артист! – пробормотал Миха про себя.

И всё началось, причём началось с беготни по той самой – невероятно кочковатой дороге. Очевидно, понятие «с места в карьер» следовало сразу понимать буквально.

Альтурон задавал темп. Делал он это, даже не снимая своих доспехов, причём бежал, надо признать, как заяц. Выверты ландшафта его совершенно не замедляли, а даже, казалось, придавали ему скорости. Ещё несколько крепких парней, в такой же одежде, как и хмурый, которого Миха видел утром, следили за тем, чтобы народ не вздумал срезать или ещё как-то схитрить. Сам же хмурый, как его мысленно окрестил Миха, бежал в хвосте, замыкая группу в некотором отдалении.

Уже через несколько минут этого бешенного кросса многие начали отставать. Тех, кто отставал, Хмурый нещадно дубасил и заставлял догнать толпу. Причём, похоже, ему нравилось это занятие.

Михе же бег в таком темпе не доставлял никаких особых неудобств. Он легко держался в середине толпы, постепенно продвигаясь к первым рядам. Он мог бы бежать и быстрее, но не видел в этом никакой особой необходимости. Судя по всему, смысл этого упражнения сводился лишь к тому, чтобы не быть последним.